— А вот и она. Жемчужина наша, — дядя поцеловал кончики своих пальцев на манер продающих на рынке фрукты-овощи лиц кавказской национальности.

— Нашего курятника! — громко заржал Сеня, не сдержавшись.

Соня отвесила ему крепкую затрещину и надула губы. Макс же, наоборот, погладил малыша по ушибленному месту и показал кулак дочери. Папа мой с бледным лицом сидел на комоде и, кажется, не дышал, прижимая руки к груди. Стас… оу, а что это со Стасом? Неужели он в голубую братию подался? Хотя нет, у нас же все сегодня играют. Вот только что за спектакль я пропустила?

Тут я заметила сидящего на руках у Серы петуха. И она подталкивала его навстречу ко мне.

— А-а-а! Петух! — заорала я, как резанная.

— Что ты на жениха кричишь? — осадила меня Грипп. — Не видишь, он к тебе благосклонен.

— Ура, товарищи! Свершилось! Петушок наш нашёл свою курочку!

Пирожкович сыграл лейтмотив гимна победителей. Свахи яростно захлопали, словно на собрании коммунистической партии. То есть захлопала Серафима, а Грипп держала в руках каравай, поэтому ограничилась сдержанным свистом и криком:

— Йе-ху!

Макс тоже присоединился к празднованию.

Я сошла с ума? Или мой жених и есть этот петушок, крик которого, кстати, я и слышала в подъезде. Ох уж эта Серафима Игнатьевна, конспираторша.

Вопрос того, кто есть мой жених, заинтересовал не только меня, но и моего папу. Представляю, какой это для него шок.

— Так где ваш жених-то? — сдавленно поинтересовался он, не слезая с тумбочки.

— Сейчас покажем!

Уверена, папа ожидал увидеть Тёму. Поганец ведь понравился всей моей семье, кроме вечно всем недовольной сестрёнки. Да и показалось, что Егор не был в сильном восторге от моего суженого.

На радостях Грипп вручила моему папе соблазняющий своим ароматом каравай, а сама убежала на лестничную площадку. Заскрипели колёса, и она вкатила в квартиру инвалидную коляску, на которой сидел недовольный Феоклист с шляпой на голове и горшком комнатной герани на коленях, который олицетворял букет для невесты. На нём был советского пошива пиджак поверх адидасовской олимпийки, выданный Пирожковичем, а в кармашек был вставлен оторванный от этой самой герани цветок. Единственный цветок.

Его манеры просто огонь, но инвалидность вызывала жалость. И как я его брошу? К тому же это всё из-за меня закрутилось.

— Это жених? — спросил стройный хор голосов папы и дяди.

Остальным, кажется, было по барабану. Соня излучала нездоровое радостное сияние, а её двойняшка медленно отползал в свою комнату, его семейная постановка явно не интересовала.

— Да, жених!

— Так что-то он у вас бракованный, — высказал Максим, ошарашенный увиденным.

— Не бракованный, а опытный! Подлатаем — и в бой! — не сдавались бабульки.

Затем восстановилась тишина, а оба родителя направили на меня свои недоуменные взгляды:

— Поговорить надо, — в унисон выдали они, словно сговорившиеся заранее.

Они, предупредив остальных и наказав им не расходиться, закрылись со мною на кухне.

— Это как понимать? — начал первым папа, теребя в руках каравай.

— Пап…

— Что пап? Замуж собралась?

— Да нет.

— За этого парня?

— Род, ты неправильную тактику выбрал. Дай-ка я с нею поговорю. У меня всё же психологическое образование.

— У тебя нет психологического образования, — и правда — нет.

— Есть.

— Нету.

— Я столько книг по психологии написал, так что не спорь со мной, — поставил он точку в споре с братом. — Лена.

— Да?

— Это как понимать? Ты замуж собралась? За этого парня? — повторил он все папины вопросы.

— В общем-то…

Он перебил меня:

— А как же тот премилый молодой человек, который приезжал на дачу?

— А что с ним? — включила я дурочку, хотя вряд ли с моими прокатит.

Папа не выдержал и сам перебил Макса:

— Я думал, вы друг друга любите. Думал, что моя дочь не будет менять парней как носки. Или ты замёрзла и пытаешься отогреться, надев сразу два носка?

— Папа! Ты что несёшь?

Возможно его пример звучал глупо, но он был где-то прав. Я сейчас как раз два носка друг на друга и пыталась надеть. А папа мой тем временем схомячил полкаравая от нервов. Теперь всю неделю на диете будет сидеть.

— Как же его звали?.. — вклинился Максим.

— Артём, — уверенно ответил папа, он его хорошо запомнил. — Как оправдываться будешь, дочь?

Я скорбно вздохнула и попыталась ответить им что-то связное:

— Просто мы… с Артёмом… не подходим друг другу.