Мурлычу сама не знаю какие слова и какую мелодию одновременно с его задушенными выдохами. Пульсация внутри погружает в неперебарываемый транс, хотя я и разлетелась повторно секунд пятнадцать тому назад. От россыпи смазанных поцелуев душа мелко подрагивает.

— Давай дневник, поставлю все пятерки, — с хрипами в голосе нежится он к моему лицу. — Или че там сейчас. Печатки бы тебе со зверюшками надавил. С рыбкой, например. Такая же мокренькая, как и ты.

Даже вылезти из-под него пытаюсь, от негодования на дурацкие, кринжевые шуточки.

— Смешно, как в школьном КВН, — пыхчу я, но все равно тянусь губами к наглецу.

— Чесняк, даже хуже, наверно, — смеется он.

А потом Кулак переворачивает меня на себя, спиной устраивая у себя на грудине, стремглав раздвигая мне ноги, и вмиг засаживается снизу. Кожаная обивка под моей ладонью, кажется, плавится, а удерживающая меня на месте пятерня раскаленным клеймом ощущается. Собственный изумленный вскрик различаю — и тот будто молнией с моих ресниц соскакивает, потому что перед глазами коротит белыми вспышками.

Толстая головка упрямо тарабанит одно и то же местечко у меня внутри, и острота всех ощущений собирается иголкой прямо там.

— Да, вот так, Алиса, — грубо повторяет он невпопад ритму.

Пищу и кричу, когда расползаюсь от разрядки, и утягиваю его за собой. Пытаюсь лицо ладонью спрятать. Еще не отдышавшись, Кулак напоследок по-хозяйски похлопывает меня по напрочь раскрытым влажным складкам , и от этого жеста возбуждение искрой-нитью прошивается по моему телу снизу вверх.

— Ну вот, теперь идти куда-то, — ною я без фильтра. — Еще целый день впереди.

— Ты справишься, маленькая, — Кулак даже платье мне поправляет, но за плечо прикусывает. — А если что, иди домой и жди меня после обеда. Это разминка только, перекус, ага, продолжим потом. Съем тебя.

Не могу сдержать улыбку, как дурочка, хоть кое-кто слишком самодовольным стал. Надо пресекать, но… Эх, потом как-нибудь.

С Куллинана он меня снимает, обхватив за бедра, за что я ему втайне благодарна, а то на ногах что-то твердо не удерживаюсь. И нога моя несчастная подергивается, даже массирую страдалицу наспех.

Чмокаю его столичное Величество на прощание, а он на меня грозно смотрит.

— А ну иди сюда, научу тебя целоваться, отличница.

—//—

Дела в «Все по 15» пошли в гору, и мы договариваемся с Мирой обмыть радостный поворот событий на следующей неделе.

Шагаю до избы Сергей Степановича, как вижу мчащегося на велике Ваню. Сзади на сетке пристроена многочисленная утварь. Поддаюсь порыву, пытаюсь следовать за ним.

Когда становится понятно, что колеса быстрее моих ляжек, ловлю мимо проезжающую машину. За рулем одна из асфальтоукладчиц, смешливая красавица Валентина. Мы пытаемся догнать Ивана, но безуспешно.

Она уговаривает отвезти меня домой, но я решаю идти обратно пешком. Поразмышляю по дороге как раз.

На одном из поворотов частного сектора, где много обдуваемых ветрами недостроев, снова улавливаю спину мчащегося козленочка.

— Ваня! — теперь кричу и бегу за ним со всех ног. — Ваня!

В какой-то момент он оборачивается, и, разглядев меня, в ужасе жмет на педали без остановки. У меня внутри все органы бултыхаются — только не от подвижности, а от маринующегося в собственном соку страха.

Что это он удумал, если так скрывается.

Обегаю все вокруг, как угорелая. Ничего! А на что я рассчитывала?

Но выходя на линию, что граничит с полем, выхватываю взглядом синюю ткань велосипедного сиденья. На одном из участков!

Выглядит как обычный недострой, и никого рядом не наблюдается.

Шагаю туда, как военнообязанная на параде. Сейчас у меня кто-то получит! Даже Кулака на сорванца натравлю.

Кричать не решаюсь, все-таки стремно. Облажу все открытое, но никого и ничего нет. Зенитное солнце превращает воздух в вязкий мираж.

А потом ступаю тонкой подошвой босоножки на стекло. Звук четкий и пронзительный, и тут выглядывает замызганная мордочка Ивана.

Из соседнего участка!

В полном шоке мордочка!

Он показывает мне что-то, но явно боится сильно махать руками. Что еще за ерунда здесь творится?

Решительно направляюсь к негоднику, доставая телефон.

Перешагивать блок-забор отдельное удовольствие, но как-то удерживаюсь.

И спрыгивая, попадаю ногой в ржавую банку. Консервную, развороченную, с зубцами по всей окружности, банку.