Он замолчал, а после напустился на бастарда – тот, заслушавшись, прекратил выкладывать мясную мозаику.

– Я не хотел ее смерти,- сказал вдруг старик. – Я потерял все, в день когда она умерла. Почему? Почему именно эта глупая, жадная до побрякушек женщина стала важна для меня?

Мне все стало кристально ясно. Очевидно, что мать принцессы Мири стала для старика той самой, единственной. Той, которую он должен был поднять в воздух. Той, для которой пел его Ветер.

Я, правда, пока что не очень хорошо понимаю, что все это значит, но… Если через меня можно вытянуть эту таинственную сферу из Кристофа, значит… Значит, смерть той актрисы могла уничтожить и сферу старика? Хм, возможно.

– Вы сказали, что ваши поступки отражаются на силе воплощения,- медленно произнесла я. – Смерть вашей возлюбленной…

– Я не мог любить глупую актрису! – взвыл старик. – Не мог! Она не была достойна моей любви!

– Это вы ее отравили,- ахнула я. – Не кто-то там, из придворных. Вы сами споили ей яд.

Старик вздрогнул, понурился и едва слышно прошептал:

– У меня не было выбора. Я не мог…

Утративший душевное равновесие, он выпустил бастарда из-под контроля. И тот, сжимая в руках витой рог такпачи, подскочил к отцу.

– Ненавижу тебя,- выплюнул бастард и, не медля более ни секунду, насадил отца на рог.

В ту же секунду бастарда разорвало на части проявившимися из ниоткуда лианами.

Счет пошел на секунды.

Один.

В моей руке появился отцовский клинок.

Два.

Ко мне бросился десяток лиан.

Три.

– В сторону!

Я бросилась на пол и перекатом ушла налево. И только после этого поняла, что это был голос Кристофа!

Он, закованный в черную броню, молча крошил лианы в мелкую пыль. Вот только его клинок не был окраинным!

– Возьми мой! – крикнула я.

И тут старик, укрывший себя матовым, полупрозрачным щитом, оскалился:

– Ты солгала мне! Это ты! Ты!

Он, пронзенный рогом такпачи, захохотал и рухнул на колени.

– Осторожно, там колдовские знаки!

Я успела предупредить Кристофа, но совершенно не подумала о себе…

Мир потемнел. Меня будто сжало, а после растянуло и отпустило в полет.

Портал!

Секунда и я оказываюсь в воде. Под водой. Под горько-сладкой, отвратительной водой!

Глава 12

Жить хотелось как-никогда остро. Но в кромешной тьме не различить ни верх, ни низ. Так куда я гребу? К спасению или же к погибели?

«Тело должно само стремиться к поверхности. Трупы ведь всплывают», подумала я. А потом вспомнила, что вначале трупы уходят на дно, а потом уже всплывают!

Затылок обожгло болью. Такой, смутно знакомой болью – лишь раз меня таскали за волосы, но я запомнила! И сделала все, чтобы это более не повторилось.

– Ты смотри, какой улов! Эх, ее бы к нам хоть пару месяцев назад!

Захлебываясь кашлем, я кое-как разлепила глаза.

– Капитан, а она хороша. Последняя радость умирающих!

Восстановив дыхание, я медленно поднялась на ноги и, откинув с лица мешающие волосы, осмотрелась.

Это был корабль. Довольно пошарпанный грузовой корабль. На таких на Окраины доставлялось продовольствие.

– С кем имею честь познакомиться? – коротко произнесла я, и, на всякий случай, выставила щит.

Не очень мне понравились непристойные намеки, расточаемые одним из четверых мужчин.

– Капитан Лео Гальерди,- седовласый мужчина склонил голову,- мой первый помощник Талвер, наш корабельный маг Аттер и наш кок Себастиан.

– Лео Гальерди? – эхом отозвалась я. – Надо же, как тесен мир. Я надеялась, что вы нашли в себе силы покончить с собой.

На лице капитана отразилось искреннее недоумение:

– Что?

– Вы мерзавец выполнивший преспн… Ой.

Я резко оборвала себя. Теперь я уже знаю, что провиант не был перепродан.

– Вы не могли бы, все же, объясниться,- построжевшим тоном произнес капитан. – Не буду угрожать вам, но…

– О, ваш первый помощник уже обрисовал непристойную перспективу,- зло отозвалась я. – Я – баронесса Фоули-Штоттен, а вы капитан того судна, что должно было доставить провиант на Окраины. И вы, как вы и сами знаете, выполнить свою работу не смогли. Из-за этого разразился страшный голод, очень многие погибли, и ваше имя… Ваше имя стало чем-то вроде ругательства.

«Хотя я, как и мой отец, предпочитала вообще не вспоминать о существовании такого человека, как Лео Гальерди», признала я.