– Мой жених - мой близкий друг, и я достаточно хорошо его знаю, чтобы заверить тебя, что он не хочет жениться… Ни на мне, ни на ком-либо ещё.

– Так ли важно, чего он хочет, если это приказ короля?

Она опустила взгляд на одеяло.

– Не знаю.

– А ты? Чего хочешь ты?

Она тут же подняла глаза, встречаясь со мной взглядом. Она ничего не ответила, совсем ничего. Это можно было расценить как угодно - тысячи вариантов, но мой разум, цепляясь за надежду, трактовал всё по-своему.

Кассия хотела меня.

– Мне нужна неделя, чтобы подготовить всё необходимое, - сказала она после долгой паузы.
– Как только всё будет готово, мы сбежим на рассвете.

– Ты не обязана делать это ради меня.

– Так я и не ради тебя… Ну, не только. Мои мотивы довольно эгоистичны. У меня слишком много вопросов без ответов. Кто на самом деле начал войну? Только ли Дрейган пострадал от проклятья?
– она опустила глаза.
– И я хочу выяснить, есть ли у ваших докторов лекарство для моей мамы.

– Если есть, мы обязательно его добудем.

– Это опасная затея, - предупредила она.

– Знаю.

– Какое оружие ты предпочитаешь? Я куплю всё, что нужно, когда пойду завтра в город.

– Я… У меня нет особых предпочтений, - я потёр шею, усмехнувшись.
– Да и мы ведь поедем днём, правда? Зачем мне оружие?

Кассия распахнула глаза.

– Бритон, скажи мне, что ты умеешь сражаться.

– Я… что-то да умею…

Она со стоном закрыла глаза, и моё лицо вспыхнуло.

– Меч сойдёт.

– Какой?

– Пускай будет… острый.

Принцесса распахнула глаза, в ужасе открыв рот. Я рассмеялся, слегка толкнув её плечом.

– Длинный. И щит, если сможешь достать.

– Ох, Бритон, я реально чуть было не поверила, - смеясь, она положила руку на сердце.
– Вот я глупая. Ну какой принц не умеет сражаться?

Я смеялся вместе с ней, хотя на самом деле мне было совсем не до смеха. Но всё будет хорошо. Просто будем избегать чудовищ, передвигаясь только днём.

Принцесса улыбнулась мне, и у меня свело живот.

Впервые в жизни я пожалел, что так много времени проводил в библиотеке и так мало - на тренировках с Гейджем и Киром.

36

Риз

После проблем на лодке наш дальнейший путь через море проходил на удивление спокойно. Амалия сидела в каюте, существа из морских глубин нас не беспокоили.

Я стоял у борта, скептически воспринимая благосклонность судьбы. Слишком уж всё шло гладко.

Палуба была освещена фонарями. Их было так много, что я даже немного переживал: если хоть один опрокинется, то корабль загорится. Стояла глубокая ночь, и экипаж не терял бдительности. Капитан полагал, что ещё до полудня мы причалим к берегу.

Поверх мотка верёвки спала белая кошка. Я смотрел, как она зевает, просыпаясь. Потянувшись, она спрыгнула в трюм - наверное, пошла ловить мышей. Мне б её спокойствие.

Несколько минут спустя ко мне на палубе присоединились Триндон и Льюис, тоже захотев подышать свежим воздухом. Мой брат вскинул нос кверху, вдыхая прохладный бриз, как пёс.

– Пахнет грозой.

– Капитан сказал, здесь не бывает гроз, - сказал Льюис, прислоняясь к бортику.
– На этом море всегда темно и тихо. Ветра едва хватает, чтобы использовать паруса. Это неестественно.

– Но всё же соглашусь с Триндоном, - неохотно произнёс я.
– В воздухе какое-то напряжение.

Мне ответил порыв ветра, принеся влажную прохладу. Голоса доносились с палубы - члены экипажа переговаривались между собой.

Я встревоженно переглянулся с Триндоном и Льюисом.

– Ладно, что-то приближается, - Льюис всматривался в чернильно-чёрное небо.
– Но что?

Без всякого предупреждения паруса обмякли. Просто упали с характерным свистом ткани. И этот звук показался куда более зловещим, чем внезапный порыв ветра.

Тишина накрыла море, заглушив всё, кроме звука волн, бьющихся о корпус корабля.

Триндон сильнее укутался в плащ, дрожа.

– Мне кажется, или похолодало?

Он был прав. И без того холодный ночной воздух стал ледяным, а дыхание Триндона, пока он говорил, выходило вместе с клубом пара.

Такой холод обычно сопровождает тирейтов, но они обитают только на суше.

Я не успел ответить, как вдруг ближайший фонарь потух. В ночи раздался смех, далёкий и жуткий.

– Что за… - начал Льюис, но замолк, когда погас ещё один фонарь, висевший над штурвалом. От него пошёл дымок, заметный в свете оставшихся огней.