Кусок пристани для военных кораблей, для купеческих, для свободных, причем каждый кусок пристани поделен на части. Корабли выстроены чуть ли не по размеру, отдельный кусок пристани для лодок, в том числе и для их.

Вот и таможенник...

Опять же — не бегает по пристани. Но причал построен так, что миновать домик таможенника просто нельзя — выход через него и идет.

Лиля поежилась.Страшновато было. Она столько пыталась убежать, а сейчас засветится перед официальными лицами. Один из рыбаков посмотрел на нее.

— Боишься?

— Боюсь, — призналась Лиля. А чего врать-то, если все видно?

— С тебя еще два медяка. Найдется?

— За что?

— Увидишь. На вот, рыбину возьми.

И в руки Лиле всунули корзину с рыбой. Та, недолго думая, плеснула хвостом, добавив к размазавшемуся «макияжу» еще немного грязи и чешуи.

— Иди за мной.

Лиля пожала плечами и пошла. А что — таможню все одно проходить надо.

* *

Таможня.

Небольшой домик с проходной комнатой.

В комнате стоят два стола, за ними сидят молодые люди, и лица у них... брезгливые, презрительные, надменные... конечно, для них рыбаки — грязь на сапогах, они себя всяко выше считают.

— Откуда?

Лиля прямо-таки поразилась метаморфозе, которая произошла с рыбаком.

Вот только что был серьезный независимый мужик, знающий себе цену, ни перед кем не гнущий спину...

С достоинством, рассудительный...

И словно выключатель перещелкнули.

Стоит этакое ничтожество, пресмыкающееся, иначе и не скажешь, смотрит угодливым взглядом, мнет в руках шапку.

— Так ведь это... ваша светлость...— Какая я тебе светлость?

— Ваша честь... простите, не знал...

О чем там не знал, кто не знал...

Неважно!

Но как рыбаку это удается? Мямлит что-то нечленораздельное, пододвигается поближе к столу чиновника, и тот морщится, кривится...

Лиля хлюпнула носом, основательно заложенным после путешествия.

Да что происходит?!

И тут она это ощутила.

В море как-то не чувствовалось... или... нет, непонятно! Но рыбак — не просто вонял. Он смердел так, что глаза резало! И придвигался поближе к чиновникам, угодливо кланялся, смотрел, как потомственный спаниель...

Воняло чем-то... тухлая рыба?

Гнилые водоросли?

Резко, отчетливо...

— Имя? — пролаял чиновник, закрывая нос надушенным платком, но все равно бледнея.

— Эта...Хорк Ной...

— А это кто? — кивок на Лилиан.

— Тетка моя эта... она по копченой рыбе лучшая. Не желаете ли отведать, ваша честь?

Какое там — отведать?

Чиновник что-то черканул в бумагах.

— Сколько с вами людей?

— Ишшо... энта...

Чиновнику были продемонстрированы обе руки. Потом еще одна пятерня. Рыбак подумал — и загнул три пальца.

— Энта... вот!

Чиновник вписал что-то еще, сунул рыбаку бумаги — и замахал руками.— Вон отсюда!

Ага, как же!

Лиля едва не фыркнула, глядя, как рыбак вытягивает у нее и рук корзину с рыбой, а потом с угодливым поклоном начинает приближаться к чиновнику с явным намерением отблагодарить невезучего бедолагу.

– Не надо!!! НИЧЕГО НЕ НАДО!!!

Аж шарахнулся бюрократ!

Лиля со злорадным удовольствием подумала, что так и надо давать взятки. С охотой, с восторгом даже...

И — такой облом!

Человек сам отказывается! Даже шарахается!

Хорошо, тряпья на ней было накручено невесть сколько, потому что злорадная ухмылка как наползла на губы, так и уползать не собиралась. Так вас, гадов! И еще раз — так!

Вылетели из дома они, словно пробка из бутылки. И Лиля затрясла головой.

— Это что у вас такое? Что их так пробрало?

Рыбак, который уже вовсе не казался ни тупым, ни ограниченным, растянул губы в улыбке.

— Так... мелочи.

И протянул Лилиан флягу с какой-то пакостью.

Лиля помнила, как им влетало в лаборатории в студенческие времена, а потому понюхала флягу, как учили.

Аккуратно, помахав рукой и погнав к себе воздух от фляги. А не сунув нос в горлышко и не поднеся (смилуйся, Альдонай!) флягу к лицу. И правильно.

Воняло...

Смесь чего-то чесночного, тухлого, прогорклого...

Здесь и сейчас она отлично понимала чиновника. Саму тошнить начало. Даже заложенный нос пробило.

— Это... жуть какая!

— Не... вещь полезная, нужная.Лиля задумалась.