Мне тяжело. А он еще плюс ко всему такой вспыльчивый.

— Тогда не хер предлагать такое! А то мне иногда кажется, что я люблю тебя, а тебе просто нравится со мной трахаться. Для здоровья! Так у вас говорят?

— Неправда… Зачем ты так?

Сильно-сильно зажмурившись, тру глаза. Понимаю его. Я бы тоже сошла с ума, начни он говорить такое.

— Правда, Жанна! Правда! Тебе стыдно за все и перед всеми! За мой возраст! За мои волосы! За все! Ты насквозь пропитана комплексами! Какие-то дебильные старомодные понятия! Ну вышло у нас с тобой так, — бьет себя в грудь, — ну родился я слишком поздно! Сорян! Мой косяк!

— Какая есть. Ты сам меня выбрал.

— Я думал, что ты как бы раскроешься. Что все твои страхи — это временно. А ты стремаешься даже говорить о нас.

— Ты мог бы и понять меня, Андрей! Мне тридцать лет, я мать! Я преподаю таким же, как ты.

Трогаю затылок. Мне душно. Глову словно сдавило клещами.

— Я понимаю, Жанна, но такое ощущение, что я один за нас, а ты против.

— Неправда, я рассказала о нас подруге. Она очень сильно осудила случившееся и пыталась выведать, когда именно начался наш роман. Был ли ты тогда моим студентом. Общество…

— Да насрать мне на твое общество! — Вздрагиваю от резкости его голоса. — Жанна, это все в твоей голове! — он тычет пальцем себе в висок. — Но нельзя усидеть на двух стульях, — разводит руками.

Такой умный, такой интересный и развитый для своих лет. Я все время забываю, сколько ему на самом деле. И вот сейчас я как будто спорю со сверстником, разве что юность лица выдает возраст. А еще глаза чистые, яркие и очень-очень синие.

— У меня почти получилось принять это, но твои родители… Поехали, пожалуйста. — Мне не нравится, что мы стоим посреди дороги, в нас могут врезаться.

— А маме рассказала? — играя желваками скорее подкалывает, чем интересуется.

— Маме рассказал Юра, мои родители больше со мной не общаются.

— О как! — качает головой, бьет руками по рулю, огрызается и злится, очень-очень сильно злится.

— Андрей, поехали, пожалуйста. Мы стоим посреди улицы. Ты при родителях вел себя тише воды ниже травы, а тут развыступался.

— Потому что я надеялся, что ты им понравишься! Сдерживался. Ждал, что они передумают блокировать все мои карты. Жанна, за мою квартиру надо платить всю мою стипендию! А как же все остальное?! Не хочу быть для тебя нищим. Я старался, но они уперлись рогом!

— Добро пожаловать во взрослую жизнь, — смотрю прямо в глаза.

— Так может, и вправду тогда расстанемся? — резче, чем все остальное. — От этого все только в дамках! Ты будешь счастлива, Жанна! Свобода! Не надо бояться, что скажет тетя Клава из первого подъезда!

И это последняя капля. В общем-то, он повторяет то, что я сказала. Но это больнее, чем когда я говорю сама. Он предлагает расстаться.

Значит, так тому и быть!

Отстегиваю ремень и выхожу. Прямо посреди улицы. Какое-то время иду вдоль дороги. Не оборачиваюсь, плетусь, качаюсь, вытирая слезы. Достаю телефон из сумочки и выбираю приложение такси. Хватит с меня.

Это сложный момент. Все пары ссорятся. У всех бывают конфликты. Нам надо просто пережить, смириться, сделать какие-то выводы. Я не знаю, как лучше поступить. Не представляю.

Слезы текут ручьем. Мне холодно, но это не самое страшное. Всегда знала, что мы расстанемся. Не верила. Подозревала, что первая же неприятность разобьет наши отношения… Но как же мне плохо. Это ради него, но мне больно. Словно гнойник вскрыли или гвоздь в руку вогнали. Я, когда маленькая была, у отца в сарае случайно напоролась на гвоздь, мне тогда уколы делали и перевязки, такой кошмар забыть сложно. Нога была пробита насквозь.

И сейчас мне погано физически точно так же. А его нет. Я ведь от него ухожу, от своего мальчика.

Ухожу навсегда. А он не догоняет.

Как я без него смогу? Это не привычка, мне невыносимо.

Меня аж тошнит. Для него так лучше, я знаю, но мне-то что делать?

Я сейчас просто сдохну!

— Иди сюда. Прости меня, — неожиданно рядом оказывается Андрей, он разворачивает меня к себе.

Жмет, гладит по спине. Согревает, утешает, запускает обратно в сердце. Господи, как же резко я становлюсь счастливой. Только что было отвратительно тошно и вот стало легко-легко. И хорошо.

— И ты меня прости, — все, на что меня хватает.

— Я псих, Жанн! Больной придурок. Испугался, что без бабок ты меня бросишь.

— Знаю, что псих. И люблю тебя таким.

— А я тебя. Не хочу, как те прошлые полгода — без тебя. Не умею.

— И я без тебя не хочу.

Мимо проносится машина, она сигналит, а я впервые в жизни не думаю, о том, что подумают люди в ней из-за моего парня, который гораздо младше меня. Пусть катятся на все четыре стороны.

Он так сильно обнимает, что буквально впрессовывает в свое тело.