— Давай еще раз, ради меня, — рычит и давит.

Я не могу сформулировать мысль. Он действует очень жестко и решительно, а еще эти бесконечные раздражения и покалывания сосков. Так и хватаю ртом воздух, пока не осознаю, что эти мощные толчки снова выбрасывают меня за грань, межу, мой личный водораздел. Он тянет оба соска пальцами, так что я не могу удержать горячие потоки по всему телу.

— Вот так, малышка, слушайся папочку.

У меня внутри выворачиваются из насыпей рельсы и шпалы, лопаются воображаемые костыли, отскакивают гайки, срывая резьбу, и происходит мощнейший взрыв, Волков все чувствует. Давит и бьет с такой силой, что под нами трещит кровать.

У него чудесный прибор, он идеально мне подходит и, когда он так мощно работает, я не могу не хныкать как сумасшедшая.

Все кончается резко. Рассмеявшись, Волков валится на меня. А я блаженно улыбаюсь и глажу его спину. Наслаждаюсь упругостью и мощью. Снова и снова. Целую плечо и обнимаю крепко-крепко.

Я так люблю, господи, я так сильно его люблю.

Мы оба потные. Но счастливые.

— Все, я сдох.

Фыркаю, рассмеявшись.

— Помнишь, я обещал, что буду готовить ужин для всех нас?

— Ага.

— Так вот, прости, но я не могу, — на последнем издыхании.

— Волков, ты это специально, — едва сдерживая смех.

— И убрать в кладовке тоже не смогу. Ну там, где я навалил всякого и обещал разобрать.

— Андрей ты трахнул меня, чтобы ничего не делать? — смеюсь много, долго, до изнеможения.

— Ну это приятнее, чем разбирать хлам, — хитрит, зарываясь носом в мои волосы.

— Андрей. — Луплю его по спине, выползаю из-под него.

Вот же авантюрист.

— Спасибо, родная, я пока посплю. Деньги на тумбочке. Я твой добытчик, малышка, не забывай об этом.

— Ты мой засранец.

— Угу.

И практически моментом засыпает. Иду в душ, принимаю таблетки, чтобы мы не запаривались насчет предохранения, и час спустя накрываю на стол.

— М-м-м, как вкусно пахнет! — Выползает на аромат пищи Андрей, вальяжно почесывая свое достоинство. — Котлетки, жареная картошечка, м-м-м.

— А ты тушеную капусту любишь?

— Я все люблю, что готовит моя красавица.

Мы переглядываемся. Накладываю ему ужин. И любуюсь, с каким аппетитом он ест мою стряпню. Мы идеальная команда, кто бы мог подумать. Но Андрюша что-то не договаривает, прямо чувствую.

— Меня не взяли на ту работу, что ты мне нашла, — опускает голову, ест, не глядя в глаза.

Так и есть. Хмурюсь, слегка расстроившись.

— Прости, Жанн, я облажался. Подвел тебя. Они стали задавать вопросы, и я тупанул.

— Было бы неплохо стать артером. Это перспективно. Активно развивается самиздат. Обложки для книг стоят больших денег, особенно для фэнтези. А у тебя отличный вкус, чувство стиля и талант.

— Для этого нужно очень хорошо знать программы, — безразлично отвечает он.

— Научишься. Ты шаришь в компах. Думаю, быстро разберешься.

Активно сгребает в кучу картошку.

— У меня завтра зачет

— Тогда надо идти учить.

Кивает. А затем поднимает голову и ловит мой взгляд.

— А еще завтра день рождения у Лешего.

Пугаюсь его слов. И чем больше понимаю, о чем он, тем быстрее в легких заканчивается воздух, а на шее туже затягивается петля. В горле собирается противный ком.

Он слишком молодой, он не может проводить время только со мной и Мишей. Ему хочется тусоваться.

— Ты можешь пойти со мной, если хочешь, Жанн, но это в общаге.

Представляю, как это будет выглядеть. Я даже дышу глубже, стараюсь улыбаться.

— Нет. Мишенька же завтра дома. Отец его уезжает.

— Хорошо, я долго не буду.

— Как хочешь, — выдавливаю из себя, стараясь не нервничать.

Отворачиваюсь к плите.

Весь следующий день я только и представляю, как Андрей пойдет вечером на тусовку, где его соблазнит какая-нибудь первокурсница с татушкой на пояснице, выглядывающей из-под короткого топа, в кожаной юбке и здоровенных кедах на платформе. Встречаясь с которой, он не будет разгружать вагоны. Сердце обливается кровью. Опять дышать нечем.

Вечером Миша сидит за уроками, а я психую, наблюдая за тем, как Андрей собирается. Зачет он сдал. И, довольный своим достижением, вначале принимает душ, потом сушит голову феном, укладывает волосы, надевает чистую майку, брызгает на себя парфюм.

Вот зачем ему поливаться одеколоном перед встречей с этими непонятными друзьями и Лешим? Ему что, так важно, как он будет там пахнуть?

— Я недолго, — произносит Андрей и целует меня в губы.

Уходит.

А я швыряю тряпку в раковину, так что пирамида из посуды валится на бок. Ревную. Волнуюсь, что жизнь со мной ему не подходит. Ничего не могу с собой поделать.