— Не поверишь, но местное. Я и для тебя бочонок припас, — лукаво подмигнул друг. — Похоже, этот проклятый город не так уж и безнадёжен.

— И чем тебе на этот раз столица не угодила?

— Ты ещё спрашиваешь! Представь, буквально на днях моего хорошего знакомого ограбили прямо у терсентума. Чудом жив остался!

Корнут сочувствующе вздохнул:

— Ничего удивительного. На торги не едут с пустыми руками. А разбойникам об этом прекрасно известно.

— В том-то и дело, друг, напали-то на обратном пути! Перебили охрану, увели лошадей и только что приобретённого осквернённого. Вот скажи на милость, зачем разбойникам сдался скорпион?

Действительно странно. Грабить экипаж ради пары коней и скорпиона, которого ещё и сбыть где-то нужно, весьма сомнительное мероприятие. На чёрном рынке за него едва ли дадут половину стоимости, а мороки не оберёшься, не сервус ведь, и даже не ординарий.

А может, охотились как раз за скорпионом? Тогда это объясняет нападение именно после торгов. На ум тут же пришло Стальное Перо. Это в их духе, хотя в чём смысл так рисковать ради одного выродка? Не проще ли дождаться новой партии из Опертама, как обычно?

Хотя это могло быть и простым совпадением, мало ли олухов по Прибрежью шатается. Напали на первого встречного, но не угадали с добычей и, чтобы не возвращаться несолоно хлебавши, прихватили всё, что под руку попалось. Вот только, чтобы остановить на ходу экипаж, нужна хорошая подготовка, да и со скорпионом справиться не так-то просто. Нет, запашок здесь явно подозрительный. Как и в словах жирдяя-мастера об антидоте.

В гостиную вошла низкорослая служанка, неся в руках дымящееся блюдо. В нос тут же ударил аппетитный аромат запечённого поросёнка с картофелем.

— Наконец-то, — проворчал Верк, нетерпеливо схватившись за вилку.

— Ты мне напомнил об одной любопытной вещи, — Корнут смотрел, как невольница нарезает нежное мясо ровными ломтиками. — Не так давно я тоже посетил терсентум, выбирал для Юстиниана новых рабов. То ещё удовольствие, признаться… Сам знаешь, как я к этому отношусь.

— Что поделаешь, если того требует служба.

— И не поспоришь! Так вот, в беседе главный надзиратель упомянул про антидот. И вроде ничего особенного, только вот меня смутил его тон…

— Тон? — Верк удивлённо посмотрел на Корнута.

— Понимаешь ли, мне показалось, что с антидотом не всё так просто. Может, хоть ты разъяснишь, что в нём такого особенного?

Хозяин дома задумчиво пожевал губу. Видно, есть что рассказать, но сомневается, стоит ли.

— Значит, я не ошибся, — подтолкнул его Корнут.

Помявшись, Верк окликнул другого сервуса, обслуживающего их с самого начала:

— Принеси ещё вина.

— Но ведь графин полон, господин, — промямлил тот.

— Делай что велено! — когда сервус покинул комнату, лицо Верка сделалось серьёзным, а взгляд пристально-цепким. — Ну хорошо, только по старой дружбе. Но учти, об этом лучше помалкивать. Гильдия за такое меня по голове не погладит, да и Легион явно рад не будет, если придать огласке.

— Можешь не волноваться, — охотно заверил Корнут. — Я буду нем, как рыба.

Хозяин дома ещё какое-то время мялся, но в конце концов заговорил:

— Даже не представляю, как тот мастер узнал. Хотя припоминаю, случилась однажды утечка, но мы её быстро устранили. В общем, никакое это не лекарство, друг мой. Не существует ничего, что могло бы даже замедлить деструкцию, а тем более обратить мутацию. Это полный абсурд. Если бы оно существовало, проблема с осквернёнными давно была бы разрешена.

— Выходит, им пустышку подсовывают? — поднял брови Корнут. — В чём тогда смысл?

— Смысл есть, и весьма однозначный. Ещё давно Гильдия обнаружила, что даже ничтожная капля секреции месмерита очень, скажем так, интересно влияет на человеческий мозг. Достаточно одной сотой грамма, чтобы подопытный почувствовал лёгкую эйфорию. Доза, равная распыляемой месмеритом, погружает человека в глубокий транс. А вот вкупе с некоторыми другими веществами секреция способна воздействовать на организм определённым образом.

— Каким именно?

— Не буду вдаваться в подробности, всё равно не поймёшь, просто скажу так: при длительном употреблении этого препарата подавляются способности и притупляется мышление, делая осквернённых легко внушаемыми.

Вот это новость! Видимо, старому змею точно что-то нужно, раз он так разоткровенничался.

— Это действует только на осквернённых, я правильно понимаю?

— А чем осквернённые не люди? — недвусмысленно улыбнулся Верк и тут же умолк — в гостиную вернулся сервус, осторожно неся полный графин.