— Хорошо, зеленоглазая, заебись, — урчит удовлетворённо мне в истерзанные губы, прижимается взмокшей кожей, и тут же скатывается, и я свободно вздыхаю, но меня тут же переворачивают на живот, вжимают жестко лицом в матрас, и второй мой любовник, входит в меня сзади. Снова чувство распирания, и сладкая боль от натяжения.

— Охуеть, конфетка! Какая тесная! — Саша тоже считает своим долгом донести до меня свои наблюдения.

Я пытаюсь выпутаться из под его рук, что вжимают меня в матрас, но меня вжимают ещё сильнее, не давая даже голову повернуть, и лупят по ягодицам. И это конечно больно, но ещё и обжигающе горячо, и его ритмичные движения во мне от этого воспринимаются ещё острее. И затихающие отголоски прошлого взрыва, снова взмывают во мне и закручиваются в тугую спираль. Во мне вновь нарастает напряжение, натягивается с каждым ударом члена. Я не знала, что так могу. Что моё тело способно отзываться так легко и свободно. Может это долгое воздержание сказывается. Но я уже через мгновение, снова горю, в руках уже другого мужчины. Жмурюсь от удовольствия и его властной манеры брать меня.

— Лежать, конфетка! — командует он, на мои потуги подняться, и вбивается сильнее. Резко и мощно, и у меня не остаётся шансов, противостоять ему, да я и не хочу. Подчиняюсь. Покоряюсь. Поза для этого самая, что не наесть подходящая. Я даже на мгновение представляю себя стоящей на коленях перед мощным телом, с задранным задом, в разорванных трусах, чулках, и в неснятых туфлях, И так эта картинка заводит, что дальше некуда, особенно если учесть, что я в ней в главной роли.

— Ещё! Ещё! Да! Да! — шепчу сорванным голосом.

— Ты хочешь ещё? — спрашивает Саша, и замедляется, потом снова резко толкается. — Вот так хочешь?

— Да, — шепчу в ответ, беспорядочно сжимаю в кулачках покрывало на кровати.

Он снова замедляется.

— Не слышу, конфетка, ты хочешь или нет? — вообще прекращает движение.

— Хочу! Хочу! — бесстыже выпрашиваю ласку, и сама двигаю задом, потому что остановка сейчас смерти подобна.

— Пожалуйста, Саш!

— Чего ты хочешь, а? — упивается своей властью Саша, продолжая жестко держать меня за шею, а другой рукой поглаживать напряженный ягодицы, и совершенно не двигаясь.

— Тебя хочу! В себе! — падать ниже некуда. — Трахни меня! Пожалуйста!

И он без лишних слов, снова ускоряется, и я благодарно кричу, а потом он поднимает меня, и притягивает к себе, к влажной груди прижимает спиной, замедляет темп, и исследует руками моё тело, целует взмокшую кожу, и тихо урчит от удовольствия мне прямо в ухо, покусывая мочку.

— Красивая, сучка, горячая! Тебя же только трахать и трахать, со всех сторон!

Сжимает мои груди, перебирая острые соски, и я льну к нему, сама покачиваюсь в его руках, и ловлю блеск глаз Кира, расслабленно лежащего на кровати, и наблюдающего за нами. Он уже стянул презерватив, и теперь наглаживал снова восставший член. И я смотрю на него, пока Саша, толкается во мне, и гладит меня, потом ловит мою ладошку, и пристраивает пальчики, на моём клиторе, водит по влажной плоти, и я закатываю глаза, от подступающего восторга. Он снова толкает меня, и я падаю на живот, он накрывает меня своим телом, подтянув выше ягодицы, потом сжимает руками мои руки, и вкладывает их в горячие ладони Кира, и начинает вбиваться в меня, жестко, быстро, прикусывая за основания шеи. Я уже бесконтрольно кричу, выгибаясь, но мужчины крепко держат меня, и я впивалась ногтями в чьи-то ладони.

— Хорошо, тебе, конфетка? — задыхаясь, шепчет Саша. — Хорошо?

— Да, да, да, — кричу я в ответ, стараясь подмахнуть ему, потому что вот чуть-чуть ещё, совсем немного, и…

Я растворяюсь в восхитительном чувстве, в третий раз за вечер. Утыкаюсь лицом в матрас, и стону глухо, чувствую, что Саша тут же последовал за мной.

— Горяча, конфетка, — шепчет он, убирая выбившиеся из косы пряди, с моей шеи, и целует, уже нежнее, не так голодно.

— Охуенная деваха, — это Кирилл, осторожно разжимает мои пальцы, это, наверное, его я царапала, — зеленоглазая Света.

Я лежу, ловлю отголоски гуляющего по телу наслаждения, но уже сейчас чувствую стыд. Когда схлынуло возбуждение, жар прикосновений, пульс замедляется, и мозг начинает выдавать рациональные мысли, и, оглядываясь назад, я чувствую досаду, от своего распутного поведения, от того, что пошла на поводу у похоти, и разделила секс с двумя мужчинами.

Тело остывает, разум тоже. Проявляются другие чувства и ощущения.

Между ног заметно саднит, ещё бы претерпеть такое вторжение. Чётко ощущаются так и не снятые с ног туфли, и натяжение от одного чулка, что скатился валиком по ноге. Грудь, прижатая к кровати, ноет, и горят истерзанные губы. Тело вообще всё в ломоте, словно его долго ломали, и оно потом срослось, но фантомная боль от переломов осталась.

Но над всеми этими чувствами довлеет стыд. Я даже пошевелиться не могу, настолько я придавлена сложившейся ситуацией. Я словно не в себе была. Одурманенная, пьяная словно. Недаром Ирка мои глаза проверяла, потому что вот не я это была. Это какая-то другая Света, из параллельной вселенной, реальности. Но не я. Я не смогла бы вот так с двумя мужчинами трахаться. Не смогла бы, выпрашивать у них ласку, и бесстыдно отдаваться, сгорая от страсти.

И кончать, три раза за вечер!

Я скромная законопослушная жена. Женщина, у которой был всего лишь один мужчина. Может, они правы были оба, с самого начала, раз выбрали меня для своих утех. Разглядели в душе похотливую натуру, сущность шлюхи. Ведь я почти не сопротивлялась, подавленная влечением, и погоней за кайфом. А вспомнив события минутной давности, и низ живота снова затянуло, и я испугалась этого дикого чувства. Потому что осознала, что не насытилась до конца, я ещё хочу, так же феерично хочу, чтобы они вдвоём снова довели меня до самой грани, чтобы снова не были нежны, чтобы снова резко, глубоко до сладкой боли.

Я не глядя на мужчин, сползла с кровати.

— Куда собралась, зеленоглазая? — Кирилл лениво подтянулся на локтях, разглядывая мою застывшую фигуру, и я под его взглядом стала оправляться. И путь темно совсем, но мне-то видны очертания их тел, значит и я видна им. И я поправила бюстгальтер, и прикрылась остатками трусиков.

— Мне надо домой, а моё платье…

— Гонишь что ли? — резко возразил Кир, и поднялся, я отступила, глядя, как он приближается. Между ног в полной боевое готовности, стоял член. Вернее не член, а дубина.