Над головой раздался треск: это ожил государственный громкоговоритель. Пришло время для вечерних новостей. Начало было обычным: фабрика в Пил-Чу превысила норму по выпуску стали на сто пятьдесят процентов; достигнут очередной порог по производству ракет в рамках ядерной программы; Уважаемый Товарищ Ким Чен Ын посетил провинцию Чагандо с целью проверки границы с Китаем. Затем диктор объявил о послании от Уважаемого Товарища Ким Чен Ына. Последовала пауза, а потом из громкоговорителя зазвучал хриплый тенор, принадлежавший сыну Великого Руководителя:

— Дорогие товарищи, с гордостью объявляю о введении особых мер на границе, принимаемых с целью повышения безопасности нашей страны. Поскольку сегодня Чосон борется с попытками бегства из страны, любой пойманный изменник будет немедленно предан смертной казни. Даже те, кто только задумывается о бегстве, будут пойманы и наказаны. — Его голос становился то громче, то тише. — Мы усилим нашу северную границу и научим граждан уважать ее. С помощью Вечного Президента проблема в этой стране будет искоренена. Изменники лягут в землю, и северная река станет могилой для всех предателей.

От последних слов Суджа содрогнулась.

Парнишка на ржавом велосипеде с тележкой, который ехал ей навстречу, вильнул в сторону, объезжая старика, который уснул, положив голову на кучу дров. Велосипедист двигался к продуктовым прилавкам. Там кто-то торговался о цене корешков горных растений и тряс ими в воздухе. Когда Суджа заметила пекаря, ее сердце остановилось. Возле маленькой самодельной печурки, представлявшей собой поставленный на дымящиеся угли жестяной ящик, на корточках сидела женщина. Из-за повязанного на голову шарфа, грубых черт лица и седеющих волос она была похожа на крестьянку или чью-нибудь бабушку, а может, и на информатора — как знать. Ведь, говорят, лучшими шпионами или информаторами были именно пожилые женщины. Тот ли это пекарь, о котором слышал отец? Суджа остановилась перед женщиной, не зная, можно ли получить от нее какую-нибудь информацию о тюрьмах на севере.

Аджумма ворошила палкой в пыхавшей дымом печурке. В небо поднимался запах жареной кукурузы и жженого сахара — она пекла печенье из кукурузной муки, сахара и пищевой соды. На рынке было столько съестного! Суджа удивилась, что такое изобилие возможно во времена, когда все должны жить в соответствии с девизом Великого Руководителя: «Имей меньше, желай меньшего».

Суджа подождала, когда женщина перевернет следующую партию печенья, затем нагнулась и достала одну штучку.

А на противоположной стороне переулка Кёнбок в ужасе наблюдала за подругой. Та Суджа, которую она знала, преданный член Партии и дочь редактора газеты «Нодон», никогда не пошла бы на черный рынок за печенькой. Так какого же черта она здесь делает?

Терзаемая душевными муками Кёнбок скользнула за сложенную на тележку кучу дров и выглянула оттуда: Суджа ела печенье и явно не торопилась уходить. С каждой минутой Суджа подвергала все большей опасности репутацию своей семьи. Кёнбок и сама была не в лучшем положении, следя за Суджей на черном рынке. Ей придется донести на нее.

«Черт бы тебя побрал, Суджа, убирайся отсюда!» — молила про себя Кёнбок. Чем дольше она оставалась здесь, тем больше было шансов, что и ее кто-нибудь узнает и напишет донесение. Кёнбок в последний раз взглянула на подругу, повернулась и кинулась обратно, на главную улицу. По ее щекам катились слезы.

Суджа медленно жевала печенье, сосредоточившись на ощущении сухого, горячего сдобного теста во рту, но все ее тело охватила дрожь. Она не знала, что делать дальше. На самом деле Суджа сама себе удивлялась, что смогла вообще сюда прийти, не говоря уж о том, чтобы найти продавца печенья.

Аджумма открыла чан с желтым жидким тестом и ровными порциями, в четыре ряда, нанесла его на металлический поднос. Быстрыми движениями она подняла крышку металлического ящика и при помощи двух палок поставила поднос с печеньем на угли. Потом женщина нагнулась и подула на них.

Слова сами слетели с языка Суджи.

— Подруга говорит, ваше печенье лучше, чем то, что продают на севере, — произнесла она.

Пожилая женщина поворошила угли палкой.

— Даже не знаю, что там творится. — Она скривила лицо.

— Понятно, — пробормотала Суджа. — Просто моя подруга говорит, что ваше печенье лучше.

Аджумма промолчала.

— А если бы мне надо было найти там друга, вы могли бы подсказать, у кого искать помощи? — решилась спросить Суджа, понимая, что даже намекать на это было опасно, но, раз уж она пошла по этому пути, надо было двигаться дальше. Девушка принялась откусывать от оставшегося печенья совсем маленькие кусочки, катая языком тающие во рту крошки.

— Это опасно, особенно сейчас, — отрезала женщина. — И с чего бы это девушке вроде тебя вести разговоры про север?