А дальше началось что-то странное: меня никак не хотели увольнять, не брали рапорт, гоняли от начальника факультета к начальнику учебной части и обратно, говорили, что никогда никого не увольняли и меня не уволят. Пару недель меня так мурыжили, я аж злиться начал, думать, как иначе вопрос решить.

Я тогда ходил в бассейн ЦСКА ВВС, он открытый и зимой, и летом. В тот день по соседней дорожке плавал заведующий кафедрой гигиены и эпидемиологии Слободянюк Игорь Леонидович, очень хороший мужчина. Пятнадцать лет назад ему было около шестидесяти. В общем, плаваем мы, он по одной дорожке, я по другой… Наконец встали передохнуть. Он в шапочке, в очках, я в шапочке и очках. И вот я говорю:

– Игорь Леонидович, скажите, как уволиться? Такая история, хочу в Москву, в ординатуру, хочу врачевать, а меня не увольняют.

– Ты знаешь, Ваня, я с директором института сидел за одной партой, мы вместе учились, но как только он стал директором и генералом, а я полковником, наши пути разошлись. Если я ему завтра позвоню и скажу «Слушай, уволь вот этого курсанта», он решит, что ты принёс мне чемодан денег, которого у тебя нет. Ты лучше напиши рапорт, завизируй его в штабе, чтобы был номер, напиши: «Прошу уволить по собственному желанию…» Месяц даётся на рассмотрение начальнику факультета, месяц – начальнику института, месяц – на главное управление… То есть три месяца, чтобы уволиться. Если везде «нет» говорят, потом можно с этим идти в суд и дальше разбираться. Тебя никто не имеет права держать.

Из бассейна я сразу же пошёл подавать рапорт. «Завизируйте сейчас при мне, занесите в журнал», – попросил я лейтенанта, и он завизировал без лишних вопросов. Если есть регистрационный номер документа – всё, ответ нужно дать в любом случае. Если же отказывают, то должны объяснить, по какой причине.

Помог случай. Мой рапорт лежал на рассмотрении всего неделю, как один из однокурсников совершил какое-то правонарушение и в милиции на него завели дело. Бедолагу вывели перед всем взводом и сказали: «Вот это позор российской армии, мы таких врачей держать не будем, такие нам не нужны. Но и вы здесь никому не нужны. У вас остается два-три месяца до окончания, мы даём вам сертификаты, а вот ему мы ничего не дадим, выкинем его из рядов вооруженных сил. Вас же никого не держим».

Я стою и думаю: «Отлично. Вы сами это сказали».

Захожу в штаб. Сначала провинившийся заходит, там комиссия, директор института, все заместители. Вышел. Единогласно: «Уволить». Следующим вызывают меня, зачитывают моё личное дело: хорошист, увольняется по собственному желанию. Все: «А что такое?» Я: «Хочу быть травматологом, выбрал свой путь. Вы сказали, что кто хочет, тот может уволиться». – «Уволен». Три месяца ждать не пришлось.

Я выхожу, вручают мне диплом, но не дают сертификат об окончании ординатуры «Врач общей практики». Впрочем, он мне и не нужен, потому что я иду в клиническую ординатуру, чтобы быть врачом, а не администратором.

Потом я поступил в ординатуру и окончил её в Центральном институте травматологии и ортопедии им. Приорова. Дальше работал в разных местах. Начинал в 67-й городской клинической больнице, потом в одной из частных клиник, параллельно работал в травмпункте. Я рекомендую каждому травматологу-ортопеду пройти травмпункт. Главное – не задержаться. Остаться здесь навсегда – большое искушение, потому что здесь сразу видишь отдачу. Человек пришёл с болью, раной, бедой, и ты ему помог. Это затягивает, но через несколько лет реальное профессиональное развитие останавливается. Однако я уверен, что путь в хирургии нужно начинать именно с травмпункта. Потому что тут амбулаторные травмы и те жалобы, которые нужно прочувствовать, через себя пропустить.

Бывает так, что травматологи-ортопеды оканчивают институт и идут в очень крутой специализированный центр, где делают современные операции. И они сразу специализируются на чём-то одном. Специализация – хороший путь, но без той базы, что нарабатывается в травмпункте, специалист может просесть, как дом без фундамента. Каждому студенту, клиническому ординатору я искренне советую поработать в травмпункте хотя бы в течение года, чтобы понимать, что это вообще за чудо такое – человеческий организм. Там же приходит и понимание того, что в первую очередь ты травматолог-ортопед, а уже потом узкий специалист.

Пять лет я искал себя. Сначала думал, буду заниматься артроскопией (операции через проколы), потом – стопами, дальше заинтересовался остеосинтезом (когда нужно скреплять все косточки после переломов), затем – эндопротезированием (заменой коленного или тазобедренного сустава). И везде всё интересно, и всё прям хотелось брать-брать-брать. Но когда специалист растрачивает свои время, внимание и силы на разные области, то он уже не может полноценно сконцентрироваться на том, чем собирается заниматься в дальнейшем, не сможет стать настоящим профессионалом, отработать навыки до автоматизма.

Если вспомнить прошлое, советскую школу и даже дореволюционную практику, то молодой врач после клинической ординатуры поступал на работу в какой-нибудь райцентр или село и там становился специалистом широкого профиля: был и гинекологом, и хирургом, и травматологом, лечил всех подряд, а ещё закупал лекарства и организовывал работу больницы. Тратил на это примерно пять лет и, конечно же, получал колоссальный опыт. Но такой врач растет вширь, а не вглубь. Мне кажется, люди до сих пор считают, что любой врач должен всё уметь и досконально всё знать о любой болезни. Я и сам долгое время мыслил в такой парадигме, собирал и копил знания из разных областей медицины, которые в итоге пригодились мне в работе при назначении консервативного лечения. Но потом я столкнулся с противоположным подходом и был заворожен им.