— Ох, Форрилям тоже досталось, благодаря твоей сестре, — отмахнулась Сона, нацеливаясь на корзиночки с вишней. — Несмотря на все старания советника избежать шумихи вокруг неслыханного дела — развода! Не шумели, но так шептались из всех углов. Неудивительно, что у младшего Форриля нервы не выдержали.

Вир сверкнула карими глазами с неприкрытой злостью.

— Так и выражался бы в адрес бывшей жены, а не в мой!

Гостья проглотила восхитительную вишнёвую начинку.

— Оскорблять леди Элге ты тоже не позволила бы.

— Я и не позволила, а толку! «Безродная»! Так меня ещё не называли! Бесприданница — было, в Школе нищебродкой дразнили — я, знаешь, обед в столовой всегда самый скромный брала, не до изысков было. И одежду чинить не отказывалась: у девчонок вечером закрытые вечеринки, а я подработку домой несла, чтобы получить пару монет и горсть колкостей и насмешек, особенно в присутствии юных наследников высшей аристократии… Но «безродная выскочка» — это слишком!

— Не думай о них! Не впускай в душу весь этот яд, отравит — не заметишь. Ты столько лет была выше этого, будь и сейчас!

— Бьорд обещал защитить от сплетен, — беспомощно шмыгнула носом Виррис.

Сона протянула ей тарелочку с дольками груши, разложенными полукругом, политыми сверху карамелью.

— Виррис, поверь: он делает что может. В его Школе о тебе никто ни звука пикнуть не смеет. А госпожа Фелрейн, твоя давняя заказчица, ты знаешь, что она заявила? Во-первых, то, что у леди Адорейн — Зоратт золотые руки, и ей всё равно, чья ты дочь — она лично свечку не держала, и остальным не советует. Во-вторых, тем, кто громче всех будет мусолить тему твоего происхождения — не постесняется отказать от дома! А?!

— Не может быть! — ахнула Виррис, едва не выронив тарелочку. — Даже так?

— Даже так, дорогая. Тебе хорошо известно, какой вес имеет офицерская вдова в нашем обществе. Как бы её не звали за глаза — но на открытый конфликт с этой дамой не пойдёт никто. Лорд Форриль, к слову, в число её желанных гостей более не входит. А вот вы с мужем…

Виррис моргнула, поспешно перевела взгляд в большое, почти во всю стену, окно гостиной, где принимала подругу. Там, за прозрачной преградой, допевала ликующую солнечную песню весна, готовясь уступить место улыбчивому яркому лету.

Госпожа Фелрейн имела высокий рост, проблемную фигуру, острый взгляд и командный низкий голос. Её супруг служил вместе с Джирсом Саутером, начальником дворцовой стражи, и погиб лет десять назад, во время торжественного выезда королевского семейства прикрыл собой наследного принца от шальной стрелы, выпущенной с крыши. Говорить о нём вдова не любила, но замуж больше не вышла. Когда искусная мастерица Виррис Адорейн вошла в её дом, будучи уже госпожой Зоратт, женщина с по-мужски крепкими плечами и слишком крупными для изящной леди руками одобрительно похлопала её по спине.

— Молодец, девочка, прибрала к рукам нашего красавца! Эх, будь я хотя бы на четверть века моложе, посоперничала бы с тобой за столь ценный приз!..

Виррис до сих пор, вспоминая слова постоянной заказчицы, не могла отделаться о чувства глубокого недоумения: зависть женского общества к их с Зораттом браку…Нет, к тому, что этот, оказывается, завидный жених из всех претенденток выбрал именно её… О деловом соглашении никто не знал, и понятия не имела Виррис об охоте за таким вроде бы непримечательным школьным директором.

— Так что даже не вздумай отказываться от премьеры, Виррис! — напомнила о себе Сона.

Бьорд принёс приглашение на редкую в их краях театральную постановку буквально на следующий после скандала день. И говорил ровно то же самое, что и светловолосая подруга. Приглашение было на два лица; темноглазый племянник когда-то обмолвился, что равнодушен к театральному искусству, на его компанию рассчитывать не приходилось. После памятного ужасного вечера у градоправителя Вир не видела Арви почти полных два дня. Чего только не навоображала себе! В прекрасных тёмно-серых глазах ей чудилось презрение, и в изгибе губ тоже, и хлёсткие ледяные фразы… но всё это только в её воображении. К вечеру второго дня юноша спустился к ужину со своей обычной приветливой улыбкой, и никакого льда, ни малейшей крупицы. Только времени с ними, ею и Бьордом, стал проводить меньше, сразу же по завершении совместных трапез учтиво кивал им и удалялся. Нет, к дяде заглядывал, но старался делать это в отсутствие девушки, а на прямой вопрос, заданный на лестнице где-то между вторым и третьим этажом, посмотрел ей в глаза открыто и прямо — как в самый первый раз.

— Я не избегаю вас, Виррис, ничуть.

И ничего больше от него девушка не добилась.

… Посмотрела на увлечённо поедающую пирожное подругу, улыбнулась и кивнула то ли ей, то ли себе.

***

— Они не посмеют вас клевать, дорогая, — убедительно заявил муж в полумраке кареты. — И я всё время буду рядом. Вы очень сильная, Виррис, никаким собачьим сплетням вас не сломать. Верно?

Она куталась в волны исходящей от него уверенности, как в шаль. Собиралась к выходу ещё тщательнее, чем на высокий приём к лорду Велрету. Привела в порядок чёрный с серебряной нитью костюм мужа и, помня о собственном же предложении начать сближение, лично повязала Бьорду шейный платок, красиво уложив узел и складки, хотя руки немного дрожали, потому что он так смотрел на неё, и так просительно-нежно поглаживал плечо… Не торопил, но от его надежды хотелось сбежать и закрыться за десятью замками. Не поспешила ли она с тем предложением?