– Что потом? – нетерпеливо спросил Скалль.

– Потом я услышала страшные звуки битвы. Таких не услышишь в сражениях Мидгарда, ведь у нас нет подобного оружия. А люди не способны сражаться так яростно, как боги. Я слушала эти звуки и знала, что сражение началось, - по щеке Уллы пробежала слеза. – Сражение, в котором Один падет, - Улла почувствовала, как грубые пальцы воина стирают слезу с ее щеки. И стала ощущать, как связь между ними, подобно судьбе в руках Норн, сплетается в прочное полотно.
– Когда матери не стало, мне уже не к кому было идти. Я слышала надвигающуюся вьюгу великанской зимы, – Улла замолчала, но Скалль ничего не произнес. Он даже не дышал. – Через год я хотела бежать, чтобы найти уши, способные услышать меня. Но тогда с севера пришла весть о конунге, объединяющем народы перед великой битвой. Люди зашептались о великанской зиме, об исходе богов, они стали прибегать ко мне и задавать вопросы. Но я молчала.

Улла прильнула щекой к руке Скалля, не отпуская его из своей цепкой хватки. У него не было никакого шанса вырваться, ведь ее слова держали крепче, чем ее руки. Конунг не дышал, не двигался, и чувствовал себя легче птичьего пера. Его ладонь медленно, но крепко сжала лицо Уллы. Она вздрогнула.

– Ты обманула Лейва, надеясь, что слухи о его силе заставят мою гордыну свернуть в Скогли?

Улла кивнула и сощурилась.

– Если бы я рассказала ярлу, он бы убил меня, потому что не терпел разговоров о рагнарёке. Он держал меня при себе, потому что после смерти матери я была единственной вёльвой в землях Хордаланда. Но я больше не могла молчать, - Улла смотрела в глаза конунга и не моргала. – Я надеялась, что смогу заинтересовать тебя слухами о могучем воине-волке. И не ошиблась.

Скалль вздохнул и притянул лицо вёльвы к себе, а потом коснулся губами ее лба в долгом благоговейном поцелуе. Когда он отстранился, то легко и без препятствий выпутался из ее хватки, а затем присел на край кровати и сложил руки замком, положив локти на колени. Он задумался, глядя в стену.

– О, Улла Веульвдоттир, - протянул он. – Если бы ты знала, как давно я мечтал услышать эти слова. И как сильно я хочу верить тебе, но могу ли? – вздохнул он. – Ты теперь Улла Предательница Вождей.

Девушка тяжело сглотнула и задышала так часто, что могла закружиться голова. Она опустилась на колени перед конунгом, заглядывая ему в глаза.

– Не смей сомневаться во мне. Я стольким пожертвовала! Моя мать стольким пожертвовала! Ей пришлось умереть, чтобы я смогла донести правду до людей, когда те будут готовы. Мне пришлось долгие два года бояться и молчать, пока люди не зашептались о тебе. Избранном! – она улыбнулась, наклонив голову на бок. – Боги не случайно избрали нас. Только мы можем спасти Мидгард, я знаю это. Но если ты не поверишь мне, люди Скогли убьют меня этой же ночью за предательство ярла, - она нахмурилась и плотно сжала губы.

Конунг напряженно молчал, сдвинув брови к переносице. Он перевел медленно взгляд на вёльву:

– Вскоре, когда чудовища и великаны спустятся с гор, люди и сами увидят, что рагнарёк уже наступил. Тебе было достаточно лишь подождать. Лейв бы рано или поздно поверил тебе.

– Задолго до меня одна вёльва уже предсказала рагнарёк. И мое предназначение совсем не в том, чтобы предупредить людей о его начале. Постепенно боги покинули людей, они больше не отвечают на молитвы. Но не мне. Я слышу их, как тебя самого! Я могу говорить с ними. И через меня они укажут людям верный путь.

– Где же ты была эти три тяжелых года? Указала ли ты хоть кому-то этот путь? – сощурился конунг.

– Боги не даровали мне бессмертие, - поморщилась Улла. – Без него сложно сражаться с миром властных мужчин.

– Выходит, я избран, чтобы защитить тебя? Поэтому тебе нужна моя армия и моя власть?

Улла гордо вздернула нос.

– Твоя власть мне не нужна. У меня есть моя, которая куда больше. Ведь я избрана не только направлять людей, но и говорить с богами. Я – последняя связь людей с ними. Теперь я сама – боги. После их смерти, когда огонь и снег отступят, а люди возродятся, они будут говорить обо мне, пока у них будут для этого языки, - Улла улыбнулась такой пронзительной и жаркой улыбкой, что Скалль ощутил приближение огня Муспельхейма. Так много в ней было ярости, власти и силы.

Скалль сощурился.

– Значит тебе нужна только моя защита?

– Не зря ведь боги сделали тебя бессмертным. Чтобы ты мог защитить меня.

– А я-то думал, что мне предназначено защищать всех людей.

– Конечно. Но в видениях я была рядом с тобой, - улыбнулась Улла. – Я была прикрыта твоей спиной от людей и чудовищ.

– Что еще ты видела?

– Все, что хотели показать мне боги.

– Ты видела, что будет в конце? – прошептал Скалль с дрожью в голосе. Улла поняла, что это будущее ему неведомо.

Она промолчала, а глаза ее опустились.

– Что? – нетерпеливо прошипел Скалль. – Говори же мне, вёльва…

Но Улла не успела ответить, оставив конунга гадать: было ли ей видение о том, как все закончится или нет. Земля содрогнулась. Медленно, протяжно, очень долго. Стены затряслись, с потолка посыпалась пыль, а пол стал уходить из-под ног. Мелкие предметы попадали и покатились в разные стороны. Улла прижалась спиной к кровати и схватилась за колено Скалля, он же в свою очередь сжал кулаки, будто хотел удержаться за воздух. И ждал, что вот-вот небеса обрушатся на них.