– Серый, может, ты постучишься, а? Меня она не пускает. Или сядь под дверь и скажи, что голодный? – говорил Рыжий коту, но кот приоткрыл один глаз, посмотрел на Рыжего, как на дурака, и закрыл его обратно.

– Катрин, ау… Фиалочка, открой дверь…

– Да погоди ещё минутку, сейчас, - внутри перестала бежать вода, что-то щелкнуло, что-то хрюкнуло, и дверь открылась.

Он не сразу понял, кто это. И только когда она увидела его обалделое лицо и засмеялась своим чудесным, совершенно настоящим смехом – он поверил. Потому что…

Её прекрасное лицо стало ещё прекраснее – если возможно, конечно. Глаза больше, губы ярче. Волосы лежали красивыми волнами. Платье… если это называют платьем, то он ничего не понимает в платьях, совсем. Оно было чёрное-чёрное, и её кожа казалась белой-белой, светящейся, как у волшебного существа из сказки. Особенно там, где грудь, на границе между чёрным – и белым… Он подхватил её и поцеловал – туда, в ложбинку.

– Рыжий, я потом опять буду собираться час, и мы опоздаем, - смеялась она.

– Да может и ладно, пусть опоздаем? – попробовал он сыграть отступление, но командир Катрин была непреклонна.

– Ничего подобного, мы обещали. Помочь тебе с запонками?

– О, а ты можешь, да? Спасибо… - он не ожидал, и был ей чертовски благодарен.

Уж конечно, она выросла не в доме дядюшки Шарля, и всё знает о всякой выпендренной одежде. Во всяком случае, запонки застегнула быстро и ловко, и ещё спросила – есть ли булавка.

– Чего? Какая, к чёрту, булавка? – не понял Рыжий. – Чтоб не болталось, что ли?

– Чтоб красиво, - невозмутимо сказала она, но в глазах черти плясали.

Тогда он просто достал и дал ей в руки шкатулку со всякими ерундовинами, которые остались от отца и прочих предков. Он сам как-то не отваживался туда заглядывать, мало ли, что там, но вдруг она что-то толковое найдёт?

– Ух ты, - похоже, нашла.

Фиалочка просто постелила на кровать полотенце и вывалила на него всё содержимое шкатулки. И глаза у неё при этом сверкали так, что он слегка забеспокоился – пойдут ли они сегодня куда-нибудь. Так, самую малость забеспокоился, потому что если не пойдут, то он сейчас стащит с неё это платье… или нет, не сразу стащит, сначала будет гладить мягкую ворсистую ткань, и её через эту ткань…

– Вот, смотри! Но запонки придётся заменить.

На Фиалочкиной ладони лежали три голубых звёздочки, они так и сияли в свете заходящего солнца. Красиво! Где это она только выкопала?

В общем, он охнуть не успел, а две из них уже сияли у него в манжетах сорочки, а третью она присобачивала куда-то к смокингу. И ещё сунула старинный перстень с такой же сияющей каменюкой, и велела надеть.

– Там защитное заклинание, - пояснила она.

– А ты откуда знаешь?

– Чувствую. И если ты дашь себе труд прислушаться – тоже почувствуешь. А вообще тебе бы и в уши вместо этих твоих колечек тоже бы что-нибудь подобрать.

Что? В уши? На фига? Или ей виднее?

– Но сейчас уже поздно, потом подумаем, - она шевельнула пальцами хитрым жестом, и вся эта куча металла и камней послушно приподнялась и вернулась в шкатулку. И крышка закрылась, и замочек. Ух!

– Ты великая волшебница, - промурлыкал он ей в ухо.

– Застегни, пожалуйста, - она перекинула волосы на грудь и сунула ему в руки какое-то произведение ювелирного искусства.

Он глянул – чёрт, а похоже! Семь камней, очень похожих на те, что были в его запонках, переливались, связанные сложной системой цепочек. Рыжий нашёл застёжку, понял, как она работает, примерился… и уткнулся носом в то место её шеи, где кончались длинные волос, и росли маленькие, пушистые.

– Эй, ты не кот, - сказала она со смешком.

– Я не кот, я лучше, - рассмеялся Рыжий, застегнул ей эту штуку, а потом ещё и браслет. – Скажи мне, сокровище моё, это что – каждый раз так, да? Если в Оперу?

– Можно и не каждый раз, но если сегодня мы будем сидеть в министерской ложе, то об нас все присутствующие глаза обломают, поверь. И ещё журналисты.

– Что? Какие, нафиг, журналисты?

– Которые пишут о театрах и вообще о культуре. Таких хватает.

– Вот и пусть пишут о культуре, мы-то на хрена им сдались?

– Как же, новый глава «Волшебного дома», молодой, харизматичный, рыжий и наглый, - рассмеялась она, сняла с вешалки его смокинг и подала ему. – Надевай уже.

– Что, прямо так про меня и пишут? – так-то он не против, пусть.

– Может и не такими словами, но смысл тот. Ты, что ли, не читаешь? Спроси Вэл, пусть она тебе подборку сделает, она всё это железно мониторит.

Точно, у него же есть целый пресс-секретарь, пора уже привыкнуть.

– Спасибо, спрошу. Я и впрямь не подумал.