– Ну-ну, - снисходительно сказал Аркадий.
– Блага современной цивилизации неисчислимы, и среди них не последнее место занимает телефонная связь. Не помните ли вы, товарищ Стружков, как в вашу лабораторию сегодня утром позвонил некто страдающий острым катаром верхних дыхательных путей и спросил Аркадия Левицкого?

Я сразу вспомнил утренний звонок в квартиру Аркадия. Хриплый, простуженный голос... ах, ловкач Аркашенька! Но я решил пока не говорить Борису о своей сегодняшней ночевке...

– Авантюрист!
– пробурчал уязвленный Борис.
– Действительно, хрипел и гнусил ты довольно доходчиво.

Аркадий наслаждался.

– Вот так-то, молодые люди!
– наставительно сказал он.- Получая информацию, стремись ее использовать. А роковые отвороты я временно нейтрализовал вот таким образом: распахиваем пошире пиджак, заворачиваем полы назад...

И он продемонстрировал нам, как это делается. Выглядело это довольно странно: не то ему жарко, не то он драться собирается, - но отворотов действительно не было видно.

Борис, однако, не сдался.

– Вот и это тоже...
– вяло и брезгливо протянул он, выслушав объяснения Аркадия.
– Уж очень ты какой-то несолидный! Эти дешевые розыгрыши по телефону... эти пробеги по институту в пиджаке навыворот... это, знаешь, выглядит как-то так...

– То есть позволь!
– ошеломленно запротестовал Аркадий.
– А что же мне было делать, по-твоему?

– Не знаю, не знаю...
– отмахнулся Борис.
– Например, не носить такого пижонского пиджака... Ты же ученый, а не...

– Да ты что!
– Аркадий уставился на него, выкатив глаза, - Это ведь у вас таких костюмов не носят, а у нас...

– Не знаю, не знаю...
– лениво повторил Борис.
– Но, пари держу, и у вас не все их носят.

– Не все, не все, успокойся, у нас униформы вообще нет!
– сердито сказал Аркадий.

– Ну, вот видишь, - невозмутимо продолжал Борис.
– Это пижонство... все одно к одному... нервный ты чересчур... Глаза бегают, руки трясутся...

Подозрительно мне все это.

У Аркадия в самом деле начали трястись руки - от злости. Я решил прекратить розыгрыш., - Ты вот что, - обратился я к Борису-72, - ты обо мне доскажи!

– Что ж о тебе?
– сказал он, уже совсем другим тоном.
– С тобой, наоборот, все ясно и надежно. Ты для меня с самого начала был вне подозрений.

Нормальный, честный, добропорядочный товарищ; который путешествует во времени, строго соблюдая его законы. Да у тебя все это на лице написано...

Открытое такое у тебя лицо, как книга, - все прочесть можно...

– Открытое оно у него, как же!
– ядовито прошипел Аркадий.
– Книга! Целая библиотека у него, а не лицо, романы из него штабелями можно брать, в очередь на них записываться!

– Злобствуешь, Аркашенька?
– с кроткой укоризной сказал я.
– Не понравилось тебе, значит, что посторонний человек правду обо мне сказал?

У Аркадия побелел кончик носа, и уши тоже побелели, значит, он всерьез разозлился.

– Идите вы оба!
– сказал он.
– Хвалят друг друга, соловьями разливаются, а о деле...
– Он махнул рукой.

– Не плачь, дитя, не плачь напрасно, - примирительно заговорил Борис-72.
– Натуральный ты, натуральный, чего уж там. Вон ты и злишься всерьез по пустякам, совсем как мой Аркадий... , между прочим, моего Аркадия тоже с неудержимой силой тянет к хронопутешествиям, да бодливой корове бог рогов не дает. Он после этой конференции до хрипоты орал, что мы должны немедленно и целиком переключаться на опыты с человеком. Ну, на ближайшем семинаре Витька Самойленко доложил прикидочные расчеты - жуть, мрак и ничего не видно. Все, конечно, остыли. Аркадий, правда, сказал, что за такие расчеты убивать надо...

– И правильно сказал, - убежденно отозвался Аркадий.
– Витька - дуб, разве он может...

– Витька, безусловно, не гигант, - согласился Борис.
– Но я все это к тому, что за время дискуссии как-то привык к идее встречи с самим собой. Даже обидно становилось иной раз: ну что ж это, думаю, ни один Стружков Б. Н. ко мне не заглянет хоть на часок? Посидели бы, поговорили, он бы рассказал, как там у них, завтра-послезавтра...

– Почему именно завтра?
– спросил я.

– Ну, а как же? Ведь самого себя встретить можно, я так понимаю, только если отправишься в прошлое, где ты уже есть. А если ты в будущее перескочишь, так ведь тебя там еще нет, верно? Откуда же тогда двойник?