— Это не совсем верно.

Мой голос едва понизился. Я не мог сдержать желание облизать губы. В предыдущий раз я прикасался к ней не только пальцем. Я зашёл слишком далеко, попробовал её прямо на этом столе.

И теперь Миранда приглашала меня это повторить.

— Ты не задумывалась, — факт, что я тебя привлекаю, может повлиять на твои суждения?

— Да, я думала над этим.

— И почему ты до сих пор здесь?

— Возможно, потому что я люблю риск, или…

«Или потому что ты любишь меня», — мысленно закончил за неё. По румянцу на лице девушки я понял, что она думала о том же.

Относиться ко всему происходящему так легкомысленно было ужасной ошибкой. Мне следовало оставить Миранду Доминику, а не увозить из Парижа и рассказывать ей вещи, которые лучше похоронить навсегда. И всё же я не смог поступить иначе. Даже сейчас, когда разум кричал мне, чтобы я отпустил Миранду, мои глаза отказывались смотреть на что-либо, кроме полноты её губ, интенсивности взгляда или выреза блузки, которую она только что расстегнула.

Она искушала меня.

В одно мгновение атмосфера накалилась. Энергия витала вокруг.

Мой голос заговорил с Мирандой прежде, чем я смог его контролировать.

Я понял, к чему она клонит.

«Лучше это, чем правда.

Лучше это, чем что-либо другое».

Я облизал губы и восторженно уставился на неё.

— Скажи мне, Миранда. Что ты хочешь от меня сейчас? Хочешь, я прикоснусь к тебе? — её глаза вздрогнули. Она прикусила нижнюю губу, выдавая желание, которое поглощало и меня. Я сделал к ней шаг, — или, может, ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал?

— Натан, а что хочешь сделать со мной ты?

Меня охватила дрожь. Каждое слово имело вес. И она сказала «сделать со мной», а не «сделать». Это было больше, чем приглашение. Это была мольба выпустить наружу то недомогание, с которым мы оба проснулись, она — из-за того, что узнала обо мне, я — из-за того, что открылся ей. Сейчас я знал: мне не следовало рассказывать ей о Шанталь и Доминике, но теперь, когда дело сделано, мне стало легче, чем когда-либо.

Осталась лишь одна проблема — я рассказал ей ещё не всё.

Самая ужасная часть истории отсутствовала.

Я закрыл глаза. Мне казалось, что я снова чувствую запах свежесрезанных лоз. Дождя. Земли, поднятой лопатой… Губы Миранды мягко коснулись моих, прося поцелуя. Запах дождя исчез, сменившись нежным ароматом, покрывавшим её кожу.

Теперь вода кипела. Как закипела и моя кровь.

Я сделал шаг назад и с восторгом посмотрел на Миранду.

— Ты отличаешься от других.

— Как и ты, — ответила она.

— Ты спросила, что бы я хотел с тобой сделать… — мой голос стал ниже к концу фразы, поглощённый неистовым желанием, которое я испытывал к ней. — Теперь я знаю, теперь я понимаю, что ты чувствуешь каждый раз, когда смотришь на меня.

— И что я чувствую, Натан?

— Мне недостаточно трахать тебя, Миранда.

«Секс здесь ни при чём, так ведь?»

— Мне недостаточно прикасаться к тебе или целовать.

«Я хочу тебя, Натан. Я хочу узнать тебя, и…»

— Я хочу обладать тобой.

Проблема только в одном: получить что-то от кого-то легко, гораздо труднее дать что-то кому-то, и в нашем случае карты на столе лежали открытыми. Миранда не из тех, кто откажется от своей свободы, а я не из тех, кто отдаст свои секреты в чужие руки. И всё же нам нужно найти решение, если хотим преодолеть ситуацию, возникшую между нами.

Я продвинулся к ней ещё на шаг.

Она не отступила и не переставала смотреть на меня.

— Очевидно, мы оба хотим одного и того же и можем получить это только одним способом — уступив что-то другому.

— Ты правда это сделаешь? — скептически спросила она.

— А ты? Ты готова отказаться от всего ради меня?

Миранда подняла подбородок и пронзила укоризненным взглядом.

— Мой оркестр сейчас в Москве, а я здесь. С тобой.

Ах, музыка… Её великая страсть, работа, её жизнь.

Я опасливо подошёл к креслу перед камином. Схватил скрипку за гриф и поднял высоко над пламенем. Это был не просто предмет, это было продолжение её сердца. Наверное, поэтому каждый раз, когда Миранда играла, ей удавалось прикоснуться к моему.

Я повернулся, чтобы посмотреть на неё. Миранда затаила дыхание, вероятно, боясь, что брошу инструмент в камин. Я жестоко улыбнулся ей. Чувствовал давление её взгляда, страх, от которого кровь быстрее бежала по жилам… На мгновение меня охватило искушение сделать что-то ужасное, но в конце концов я просто положил скрипку обратно на кресло.