– Наркота идет?

– Идет, конечно. Южная, соломка в основном. Но очень рассредоточенно, никак не возьмешь. Да вы сами знаете - УК РФ...

Знаю. Хороший кодекс. Ничего, я скоро свой заведу.

– Вы конкретно можете назвать "кураторов" рынка?

Он опять улыбнулся. Немного горько, немного недоверчиво.

– Могу. Да они всем известны.

– Кроме вас, - укорил я замначальника.
– Сколько в отделе участковых?

Тот возвел глаза к потолку, стал шевелить губами, вспоминать.

– Вот если точно... Если с учетом старших инспекторов...

– И этого не знаете?
– Я вопросительно взглянул на Волгина.

– Двенадцать, товарищ полковник.

– Ладно, двенадцать и оставим. Только перестановку сделаем. Вы, - это замначальника было сказано, - вы теперь участковый. А вы, - это Волгину, заместитель начальника отдела. Сейчас уточните с Майором все точки, все адреса и к двенадцати часам собрать и доставить сюда всех рыночных кавказцев. Все, свободны.

Они собрались в дежурной части. Под присмотром пятерых ребят Майора. Приятные лица. Иные в бородах. Иные в папахах. Иные в газырях. А иные - совсем европейского стиля. В глазах, в поведении, в перешептывании немного удивления, чуть беспокойства, ни капли тревоги или страха.

Я встал.

– Вот что, горные орлы и барсы. Собирайте все необходимое в дорогу и отправляйтесь на свои исторические родины. С вещами. На сбор - двадцать четыре часа. Отсчет времени пошел.

Переглянулись, покивали друг другу, улыбнулись понятливо в бороды (у кого они были, конечно). Один, самый молодой, по знаку самого старшего, встал и вышел. Кто-то из моих, чуть погодя, вышел за ним.

– Все деньги, неправедно нажитые, - продолжил я при всеобщем внимании, - оружие, наркотики, золото - сдать в качестве компенсации за нанесенный ущерб моему народу.
– помолчал минуту, дал, стало быть, подумать.
– Если мои условия вас не устраивают, будете проверены на причастность к преступлениям - вплоть до принуждения к сожительству вашими продавцами квартирных хозяек - и сурово наказаны.

Молодой джигит вернулся с каким-то большим узлом. оперативник, который его "вел", успокаивающе улыбнулся мне.

– Предупреждаю: жаловаться вам, джигиты и аксакалы, некому. Я здесь самый главный...

– И самый красивый будешь, - встал ихний старшой и, приняв из рук молодого узел, торжественно развернул его.

Подошел ко мне, кинул на мои плечи мягкую бурку, нахлобучил на мою голову кучерявую, голубого цвета папаху, сунул за мой пояс драгоценный кавказский кинжал. Отошел на шаг, полюбовался, поцокал языком. Ай-вай, какой джигит получился!

Прохор хихикнул и выглянул в окно. Я его понял: не стоит ли во дворе, не роет ли копытом землю горячий вороной карагез? И кибитка с походным волооким гаремом.

Ну вот, как один мужик говаривал, процесс пошел.

Я снял с себя джигитовскую униформу и попросил Волгина занести этот факт в протокол. Как частичную добровольную сдачу награбленного, в качестве возмещения ущерба.

– Все, - сказал я, - обо всем договорились. Осуществляйте сборы, порадуйте домашних... Кстати, ваши семьи здесь?

– Что говоришь, начальник, - жалобно выступил один, - какие семьи? Наши семьи там, - он сложенными ладонями показал куда-то за спину, - в горах. Голодные и босые.

– А вы, значит, здесь в командировках? На заработках. У моих отбираете, чтобы своих кормить?

Они уже не переглядывались, не шептались. Ничего, еще пошепчутся, время у них есть. Почти сутки.

Потянулись к выходу, по-волчьи оглядываясь, бросая мне в лицо жгучие взгляды. И я сказал им вслед дружески:

– Имейте в виду, саксаулы, на выезде из города все пройдете личный досмотр. У кого будут обнаружены оружие и наркота- расстрел на месте: я ввел в городе чрезвычайное положение.

Проводив тронутых моей напутственной заботой горцев, я поманил к себе Прохора.

– Возьмешь двух ребят, поедешь в редакцию городской газеты. Просмотришь подшивку и по ней, по материалам, отберешь сотрудников. Остальных - брехунов, проституток, педиков, бомонд всякий - вон! Я с ними еще разберусь.

Прохор кивнул, он понятливый.

– И завтрашний номер откроешь скупой, точной, жесткой информацией о выдворении за пределы городской черты всех неславянских лиц и о передаче их торговых точек братьям славянам. Такую же информацию дашь на радио от моего имени.

– А что им - радистам - все остальное время в эфир давать?

– Пусть крутят "Лебединое озеро".

Прохор улыбнулся. Я же говорю - он понятливый.

– Текстовки просмотришь?

– Я тебе верю. Только отсебятины не пори.

Так, теперь нужно подготовиться к совещанию в своем новом коллективе. Два часа у меня есть. Оказалось - нету.

В дежурку вошла Лялька с чашкой кофе, поставила ее передо мной, дождалась, пока я выпью, поманила пальцем и ласковым, загадочным, многообещающим взглядом. Я прошел за ней в кабинет начальника.