— Кровопролития?! Это ещё одна дурацкая шутка?! — от волнения пленник раскашлялся. — Вы не отвезёте меня отцу?

— А кто твой отец? Я не знаю никого в Ореоле.

— Мой отец лорд Хейдина! И не делай вид, что не знаешь меня.

— Хм. Бургомистр что-ли? Города такого я на карте Евстрая не припомню.

— С меня хватит этого цирка! — Завопил пленник и стал дёргаться, тщетно пытаясь сбросить кандалы. — Я сожгу вас всех. И передайте отцу, что он потеряет солдат из-за этой идиотской шутки!

В конюшню на шум влетел охранник Сайлас, лейтенант Сурво и ещё один солдат:

— Сайлас, конья твоя голова, зачем ты впустил его одного? — послышалось у входа.

Лейтенант с ходу, не глядя на капитана, подбежал к арестованному и вырубил его прицельным ударом кулака в висок.

— Сурво, объясните… — начал было начальник гарнизона, но лейтенант с разворота мощной оплеухой огрел Уоррена, чем выбил из-под его ног землю.

— Горлих, Сайлас, чтобы никто не зашёл сюда в ближайший цикл. Отвечаете головой. И принесите ещё одни кандалы. Выполнять.

Солдаты ответили хором:

— Так точно, товарищ майор! — и спешно удалились.

— Что за… — успел произнести Уоррен, перед тем как поймал лицом ещё одну оплеуху.

— Слушай сюда, щенок бюрократа, — схватив парня за подбородок процедил Сурво. — Ради твоего назначения проклятый комиссариат инициировал проверку и нарисовал на меня компромат. Но я же добрый, согласился принять этот беспредел как должное. И понижение в звании. И твой непробиваемый инфантилизм. И даже надменное отношение. Но ты пошёл дальше! Прочитал в моём досье об отце? Что ещё ты прочитал, а? Отвечай?!

— Что Вы себе позволяете, лейтенант? — простонал Уоррен.

— А я тебе отвечу, что ещё там было. Ни слова правды. Ни слова о моей настоящей службе! Ни слова, что я годами, потом и кровью шёл к званию майора. Но всё закончилось, когда какому-то шакалу из столицы захотелось пристроить своего щенка на годик, чтобы ни у кого не возникло вопросов. Как удобно, не находишь?!

— Я не понимаю, о чем вы!

— Конечно. Куда тебе. Ты никчёмный. Я присматривался к тебе три дня, но ты только и делал что сидел в башне. Да о чём с тобой можно говорить, ты даже копьё держать не умеешь.

Из-за спины Сурво появился лейтенант Горлих. Они наскоро заковали Уоррена, привязали его в загоне напротив первого бедолаги и собрались уходить.

— Лейтенант, это преступление. Вы не можете так поступить! Это трибунал!

— Посидишь здесь цикл, а может и парочку. Пока не поймёшь, кто здесь действительно главный, будешь коротать время не в моей башне, а в лошадином дерьме, — с ухмылкой сказал Сурво. Наклонившись к самому уху лежащего парня, он прошептал:

— И да, запоминай. Теперь для тебя я — майор Сурво.

****

Уоррен стеклянными глазами смотрел в никуда сидя с поджатыми ногами прямо в луже. Его сокамерник очнулся с протяжным стоном:

— Версовы вояки, что же вы творите?! — увидев рядом с собой кислое лицо капитана парень сначала замер, а потом залился хриплым смехом. Солдаты, стоящие у входа, поддержали его. Уоррену казалось, что над ним смеются даже кони и он пустил скупую слезу. От этой нелепой картины сокамерник рассмеялся ещё сильней. — А-ха-ха! Ты чего, начальник? Курорт оказался не под стать вашей аристократичной персоне? А-ха-ха!

— Заткнись…

— Да ты не плачь, погода подкачала, зато какой сервис! Скоро принесут основные блюда, закачаешься! Здесь и цыплёнок в мраморе, и свинина в водорослевом соусе. А на десерт изысканные кусочки соломы в посыпке из мокрого песка! — парень поднял с земли горсть сена и бросил в сторону Уоррена. Со стороны входа снова раздалось ржание солдат. К загону, где сидел бедолага в рубахе, подошёл Горлих и бросил ему кусок хлеба.

— Держи, шут, заработал. Мраморный цыплёнок, во даёт!

— Хах, — с тоской посмотрев на краюшку и поколебавшись взял её и стал грызть. — А тебя как звать то, начальник?

— Уоррен, — молодой капитан все так же смотрел в пол.

— Ну что, Уоррен, теперь мы с тобой на одной стороне. Но, помнишь, ты просил меня об услуге? У меня есть одна идея.

— Да?! — горечь улетучилась с лица паренька заменив себя надеждой.

— Ага! Ты потерял, лови, — пленник дотянулся носком до трубки и одним ловким движением отправил её в полет в стойло напротив. — Согрейся, дружище, ночи у вас, конечно, теплом не балуют.