Оказавшись в спецкамере один на один с собой, Гришка почувствовал, что неимоверно устал после разговора с Тарасовым. Завалившись на свою кровать, он некоторое время просто лежал с закрытыми глазами и ни о чем не думал.

Неожиданно в дверь постучали. Это было для него в новинку. Вместе с этим к парню пришло понимание, что его статус изменился. Это новое чувство придало уверенности. Однако второй раз надзиратель стучать не стал. Дверь открылась, и охранник буркнул:

— Проходи! Час времени у вас!

На пороге камеры стояла Татьяна и чуть смущенно улыбалась.

— Привет, — тихо выдохнула девушка.

Дверь лязгнула, и они остались вдвоем. Некоторое время Парфен просто смотрел на зеленоглазую красавицу, не решаясь сделать шаг в ее сторону. Неожиданно он почувствовал в себе бешеное, неистребимое желание и… не смог сдержаться. Дикая, необузданная страсть захлестнула его с головой. Гришка почти не соображал, что делает. Он подхватил Таню на руки. Целуя ее лицо, нос, глаза, он понес девушку к своей постели. Таня обхватила его шею руками. Она не сопротивлялась, растворившись в его животном желании.

Прошла еще неделя. Тарасов открывал все новые «подробности» действия бригады, руководимой Костей и Хворостом. От него Парфен узнал, что арестовали Крыла и еще двоих пацанов. Взяли их осторожно по обвинению, совершенно не связанному с заказными убийствами. Сначала Гришка по наивности подумал, что делается это для того, чтобы не пало подозрение на него. Позднее Парфен понял, что Олег Андреевич просто боялся спугнуть более крупную рыбу.

Идиллия закончилась на прогулке. Когда дежурный вывел его на тюремную крышу, Парфен еще раз убедился в справедливости слов, сказанных ему Вороном: «В тюрьме все узнается моментально, у каждой стены есть свои уши и глаза!»

На очередном круге Гришка почувствовал, что его кто-то толкнул в плечо. Обернувшись, он увидел бывшего сокамерника Валета и услышал его сиплый шепот:

— Держи, сука.

В его руку легла небольшая бумажка, которую Гришка тут же зажал в кулаке.

— Поинтересуйся у своих легавых дружков, что стало с твоим соседом, таким же стукачом, падла! — Выплюнув фразу, Валет ускорил шаг и отошел от парня.

Холодная испарина моментально покрыла лоб. Вся эйфория, мечты о благополучном исходе своего пребывания в тюрьме моментально покинули Гришку. Против своего желания он сам подошел к Валету и тихо спросил:

— А что… Что случилось с соседом?

— Повесился от счастья, — зло стрельнув взглядом в Парфена, хмыкнул тот и прошипел вдобавок: — Отвали, зараза, не порть воздух!

У Гришки чуть ноги не подкосились. От Тарасова он знал, что его соседом был немолодой мужчина, также проходивший важным свидетелем по громкому делу. По телевизору всю последнюю неделю в криминальной хронике корреспонденты на все лады сообщали о том, что наконец-то правоохранительным органам удалось прищучить крупных чинов из коррумпированной верхушки и есть перспектива даже кое-кого засунуть за решетку. Важный свидетель, чье имя в интересах следствия не разглашается, находится под надежной охраной. Доохранялись!

Парфену небо за тюремной решеткой показалось с овчинку.

В камере он торопливо развернул бумажку и прочитал:

«Парфен, сука! Откажись от показаний, падла! Достанем из-под земли! Помни о семье!»

Парфен повалился на кровать и застонал.

Тарасов встретил подследственного радушной улыбкой. Но все его радушие растаяло, когда Парфенов твердо заявил, что намерен отказаться от всех показаний.

Ошарашенный донельзя таким поворотом, капитан сразу понял: что-то случилось. Он попытался осторожно выяснить, что же могло так напугать Гришку. Поняв, в чем причина, он задумался. Главная часть обвинения строилась на показаниях Парфенова. Без них все рассыпалось, как карточный домик от хорошего дуновения ветра.

Глядя на сжавшего зубы, угрюмым волчонком смотревшего себе в ноги парня, Тарасов экстренно прокручивал в голове все варианты, чем бы можно было окончательно купить Парфенова так, чтобы тот уже не мог пойти на попятную! Ведь впереди был еще суд, где молодой человек увидит всех своих недавних товарищей, которые благодаря его показаниям надолго окажутся за решеткой!

Глядя на Парфена, он набрал внутренний номер.

— Лев Павлович, мне бы посоветоваться с вами! Да, да, именно по этому самому делу… Да, безопасность свидетеля, — хитро подмигнув Парфену, он выслушал невидимого абонента и положил трубку на рычаг.

— Подожди, кажется, насчет тебя все можно хорошо решить! — сказал он Гришке, и тот опять поверил ему.

…Колымага тащилась по осенней грязи. В полумраке и тесноте кабины спецфургона, набитого до отказа зэками, Гришка горько усмехнулся своим воспоминаниям и пожалел в который раз, что ничего нельзя уже исправить. Тарасов в очередной раз купил его, выбив перевод на охраняемую квартиру. Этот перевод тогда чуть не закончился для него трагически и мог поставить жирную точку в будущем деле. Но сейчас Гришка зациклился на совершенно другой мысли: а почему, собственно, той ночью, ставшей роковой для «вечного старлея» Ходакова, сам Тарасов так неожиданно и кстати испарился? Что значил тот странный телефонный звонок? Вновь мысль о шахматной партии, в которой он сыграл роль разменной пешки, пришла в голову. Кем же был в ней Тарасов? И до конца ли Гришка понял его роль в ней? Теперь Парфен на сто процентов был уверен, что нет!