И тут чуть не споткнулась, осознав, что в своем плане я упустила одну очень важную деталь.

Вчера пока валялись в пещере на берегу, я очень хорошо подготовилась к возвращению в город. Потерла платье Ариты песочком до неузнаваемости. Теперь никто не сказал бы, что совсем недавно оно было приличным. Подол превратился в лохмотья, нижняя юбка была серой от въевшейся грязи. Средней юбки отсутствовала, я превратила ее в тряпки еще возле выхода из пещер. Верхняя была так потрепана, что местами сквозь ветхую ткань и прорехи проглядывала нижняя. Лиф тоже не отличался чистотой, и к тому же был затерт так сильно, что даже определить цвет стало невозможно. А старательно вышитые цветы превратилась в невнятные пятна с торчащими нитками.

Ботиночки камеристки я тоже слегка усовершенствовала. Побила носки камнями, оставляя вмятины и разрезы, старательно процарапала бока и растянула языки, чтобы они выглядели неряшливо. Шнурки вынула, а вместо них вставила длинные полоски луба, содранные с бревна лежащего на берегу.

На принца я надела найденную вчера рубаху. От рубашки пахло крепким мужским потом, она была из грубого полотна и явно пару месяцев не знала стирки. Мальчишка кривился и морщил нос, но безропотно позволил обрядить себя с грязные одежды, в очередной раз поразив меня своей разумностью.

Мы нарочно не умывались целый день, и теперь наши лица были покрыты серыми разводами. Неприятно, но зато маскировка получилась отличная. В таком виде нас точно никто не узнает.

И вот такая красавица с ребенком за спиной заявится к ювелиру, чтобы продать самый редкий в этом мире камень — лазурный сапфир, добыча которого целиком выкупается королевской семьей и попадает в в руки высшей знати только в виде королевской награды? Или розовый жемчуг, который добывают только на Дальнем полуострове Республики Талот? Или бриллианты, ограненные королевским ювелиром, руку которого знает каждый ювелир в столице?

Да-да-да! И как много времени после этого пройдет до того, как нас поймают? День? Два? Даже если и не поймают, то точно будут знать, что принцесса Елина с наследным принцем Фиодором живы. А значит попытаются убить снова.

Но скорее всего никого искать не придется. Нас сдадут страже в сразу же, как нищенка притащит в ювелирную лавку камни, которых у нее никак не может быть. А значит к ювелирам в таком виде идти нельзя. Для начала надо раздобыть приличную одежду.

К тракту на столицу мы вышли часов через шесть после полудня. Замерзшие, уставшие и голодные. Сначала я хотела переночевать у дороги, но не подумала, что все леса вдоль тракта старательно очищены от сухостоя и валежника. Да и не смогла бы я в такую сырую погоду огонь развести. Печь-то топить я в деревне научилась, но только сухими дровами. У меня дома дрова для баньки в сарае хранились, чтобы их дождем не мочило. А сырые у меня даже в печи не горели, не то что на земле.

— Малыш, — обратилась я к принцу, — держись крепче, пройдем немного по дороге. Может где елка попадется. Под елкой сейчас сухо должно быть. Там и переночуем.

Слышала я, как мужики деревенские рассказывали, что под елкой даже зимой можно с относительным комфортом переночевать. Крона у ели такая плотная, что вода под ветки почти не попадает.

— Хорошо, — вздохнул мальчишка и сильнее вцепился мне в плечи.

Стоило нам подняться на обочину тракта, как зарядил дождь. В лесу после вчерашнего дождя было мокро и сыро, но не грязно. А на тракте я сразу утонула в вязкой глине, которая вцеплялась в ботинки мертвой хваткой. Через пару шагов лубяной шнурок не выдержал, порвался, и я потеряла левый ботинок. По инерции шагнула вперед и наступила голой ногой в липкую, жирную грязь. Ощущения как она скользит между пальцами, были премерзкие. Я взвизгнула от неожиданности и, не удержавшись, грохнулась прямо в лужу. Принц скатился по мне и плюхнулся в жидкую грязь, разбрызгивая ее по сторонам.

Испуганно посмотрел по сторонам и вдруг расплакался, размазывая, грязь, дождь, слезы и сопли по лицу. И мне тоже больше всего захотелось сесть рядом с ним и разрыдаться. Да, что же это такое?! Принц и принцесса валяются в луже неизвестно где, а предатели, убившие их отца сидят во дворце и пируют?!

Злость… Кристально чистая, острая, как клинок, злость поднялась откуда-то из глубины меня.

— Да, чтоб вы все сдохли! — заорала я и ударила кулаком по земле так, что ошметки грязи полетели в разные стороны. — Я верну то, что мы потеряли! Любым способом! Украду! Убью! Перешагну через себя и через любого другого! Но мой брат будет королем! Клянусь!

Я кричала, надрывая горло и стуча кулаками по земле, а когда прокричала последнее слово небо над нами раскололось надвое, сверкнула молния и загрохотал гром, как будто бы принимая мою клятву.

Хлынул ливень. Такой сильный, что я мгновенно потеряла из виду лес. Остались только мы с Фиодором.

— Вставай, — велела я ему. Поднялась сама и рывком выдернула за шкварник брата. Ему тоже придется быть сильным, если он хочет вернуть себе право называться королем.

Сейчас, стоя под дождем я вдруг поняла, путь будет трудным и долгим. Гораздо более долгим и трудным, чем я представляла себе пару минут назад. Но мы справимся. Если будем идти вместе. Рядом.

Именно в тот миг я окончательно приняла свою судьбу.

— Идем, — взяла я принца за руку, — нам нужно в столицу.

Ночевали мы прямо у дороги. Какая разница где, если все равно кругом одинаково мокро, а мы устали так, что заснули сразу, как только перестали шагать?

Дождь прекратился поздно вечером. Но ночью все равно было холодно и сыро. Мы тряслись под тонким шелковым халатом. Он мгновенно промок, впитав воду с нашей одежды, и совсем не грел. Я обняла малыша и прижала к себе, чтобы он не замерз. И он тоже всю ночь грел меня, как маленькая печка.