— Мне нужен покровитель, — четко ответила я, — и работа.

Хозяин харчевни взглянул на меня с презрительной усмешкой. Как будто бы знал, что твориться в моей душе. Но я не подала вида и только вздернула подбородок выше. Мой дух им не сломить, повторяла я про себя, как заклинание.

— Ты, девка, — фыркнул мужик, — высоко взлететь захотела? Иди поищи другие харчевни. Мои девочки обслуживают приличных людей, тебе здесь не место.

Я почувствовала как от стыда, злости и ненависти к этому мерзкому типу, ситуации и самой себе, кровь прилила к щекам.

— Подожди, Ивен, — раздался за спиной знакомый голос.

Я развернулась на каблуках и увидела Гирема. Он подошел к нам совсем тихо и совершенно точно слышал то, что я говорила хозяину трактира. В горле встал ком. Глазам стало горячо. Я чувствовала себя униженной и растоптанной. Что может быть хуже, чем предстать перед человеком, который тебе нравится, в такой ситуации. Если бы это был Эбрахил, или Демьян, я бы, наверное, умерла бы на месте.

— Девочка красивая, — он окинул меня цепким взглядом. — Я готов купить ее у тебя сразу после того, как она смоет с себя всю грязь. — Он говорил так, как будто бы я была никем. Товаром. И амое мерзкое, что это было правдой.

Хозяин тут же расплылся в улыбке:

— Гирем, — в его голосе слышались лебезящие нотки, — все, как всегда, будет по высшему разряду. Мы ее сейчас отмоем и поднесем тебе на блюдечке.

Одновременно он схватил меня за руку и затащил за стойку. Откуда-то выскочила толстая женщина, в простом, но чистом платье и белоснежном переднике, и перехватив меня у хозяина, куда-то поволокла. Молча.

Через несколько поворотов по темным коридорам, она толкнула дверь и мы оказались в небольшой баньке. Узнала я его по запаху запаренных веников и особому влажному теплу. Топили баню явно не сегодня, а вчера, но большие серые камни в печи все еще были чуть теплыми.

— Вода, мыло, ушат, — ткнула пальцем в бочку, кусок серого мыла и деревянный таз. — Мойся. Я подожду за дверью. И поспеши. Гирем не любит ждать. Тебе повезло, девка, не профукай свою удачу. Полотенце и платье поприличнее я тебе принесу. Отработаешь потом.

Она вышла и оставила меня одну.

Свет едва пробивался в крошечное окошко, и в бане было темно так же, как в моей душе. Я, стараясь ни о чем не думать, стянула грязные тряпки, зачерпнула из бочки едва теплую воду и с наслаждением вылила на себя.

Я запретила себе думать о том, что случится через полчаса, и отмывала себя от недельной грязи. Чистота радовала. Я понимала, это не надолго. Скоро я окунусь в грязь, которую не смоешь водой. Но я не собиралась тратить на сожаление последние минуты.

Толстая женщина не соврала. Она ждала меня за дверью с полотенцем и чистым, хотя и старым суконным платьем похожим на то, в котором ходила сама. Полотенце было немного грубым и жестким, но я с удовольствием растерла тело, чувствуя, как кожа начала гореть. Платье тоже оказалось почти впору… Немного свободно в талии и узко в груди.

— Идем, — ее голосе появились нотки дружелюбия, — а Гирем оказался прав. Ты красивая. Мужики за тобой в очередь стоять будут. Если не будешь дурой, то быстро найдешь богатенького покровителя и станешь содержанкой. Но на Гирема не заглядывайся. Он мужчина хоть куда, многие девки по нему сохнут. Только он редко дважды одну девку берет. Не любит, когда они на шею вешаться начинают.

Я послушно кивала. Может быть в словах толстой женщины был толк, но у меня страшно разболелась голова, а в ушах гудело так сильно, что я не понимала ни слова.

Мы поднялись на второй этаж. Здесь было несколько комнат, в которых можно было переночевать или воспользоваться услугами девочек. Толстая женщина втолкнула меня в самую последнюю дверь у окна. И захлопнула ее за моей спиной.

Я осталась одна. В небольшой, небогато, но со вкусом обставленной комнате царил мягкий полумрак. Окна были спрятаны за плотными шторами, которые совсем не пропускали свет, и единственным источником света была короткая ночная свеча. Она прогорит часа за два. Я сглотнула, чувствуя дрожь во всем теле. Скорее всего так обозначается «купленное» время, а значит Гирем «взял» меня на два часа. Думать о себе, как о товаре было мерзко. Я никогда не привыкну к этому, по-привычке решила я. И тут же с горечью усмехнулась. Еще пару дней назад я была уверена, что никогда не решусь продать свою честь.

А сейчас я стою в спальне и жду, когда в комнату войдет Гирем. Он, наверное, тоже решил ополоснуться… его вещи аккуратной стопкой лежали на стуле рядом с постелью, но его самого в комнате не было.

И вдруг меня будто бы кто-то толкнул в плечо. Я подбежала к стулу и сунула руку в сложенные одежды. Так и есть. Кошелек! И кинжал! Я схватила их и выскочила из комнаты, прижимая к груди добычу. По лестнице кто-то поднимался. Туда нельзя! Взгляд заметался по коридору. И я ринулась к окну. Сама не помню, как влезла на подоконник и прыгнула вниз. Какие-то кусты под окном смягчили удар. Я вскочила на ноги и помчалась вперед, не разбирая дороги.