Солдат мгновенно переменился.

— А я что? Это ж для информации только. Думал, вдруг интересно станет.

— Придём к Минаю, оставим девку. Будет вам с Маротом счастье. Потерпи, немного тут осталось. По моим прикидам за холмом тем поле начнётся. Дальше ручей и хутор с дедом-пасечником.

Гулычев довольно улыбнулся.

— Медком может, угостит. Эк, я его уважаю. Вот у нас в деревне…

— Смени Жана в паре, пускай ко мне подойдёт, — вновь перебил я, — надо кое-что обсудить.

Боец тут же выполнил команду. И приблизившись, сержант дружески мне подмигнул.

— Быстро ж он тебя утомил.

— Есть немного, — согласился я, — мы практически у цели. Выйдем к полю, вы с Гулычевым подходы к хутору гляньте. Близко не лезьте. Покрутитесь возле. Может, что не понравится. Ну, сам знаешь. Колосья там примяты, собаки молчат, птиц нет. В общем, периметр "почитайте".

— Командир, ты прям как литёха мой в разведшколе. Учил даже как до ветра правильно ходить.

— Лучше я, чем немцы.

— Ну, это да. Сделаем, капитан. Управимся, доложу.

— На рожон не лезьте. Хватит с нас потерь. От авиаторов ещё не оклемались.

Мы пожали друг другу руки, и Жан ушёл догонять Гулычева.

Прошло не менее часа, прежде чем парни вернулись. По их возбуждённому виду я сразу понял — что-то произошло. Плюхнувшись рядом, Маротов, перевёл дух, а затем разочарованно сообщил:

— Всё, ком. Накрылся связной наш. Нет больше деда.

— В каком смысле нет?

— В прямом. На дереве висит. Ярко подписанный.

— Немцы?

Жан ещё раз глубоко вздохнул и окончательно дыхание выровнял.

— Не видел. Хотя кто их знает? Может в доме, где трутся. Но думаю, вряд ли. Техники нет. Трава у ворот уже подняться успела. Сутки, двое свалили, как минимум. Похоже, налетели, повесили старика нашего и дело с концом. За Сосновку видать мстят.

Теперь задача существенно усложнялась. Убитый на хуторе Фомич и был нашей ниточкой к партизанам. Без связного искать встречи с бойцами Миная казалось бессмысленным. Разве что случайно наткнёмся. Но на случайности в нашем деле полагаться не следовало.

— С этой-то теперь что делать? — Кивнув в сторону Даши, сержант обозначил новую проблему.

Подумать здесь и вправду было над чем. Сроки с заданием поджимали. Постоянно таскать беглянку с собой мы не могли. Сухпай опять же не вечен. В отряд дорога заказана, следовательно, еда через день закончится. Придётся самим добывать пропитание. И лишний рот тут явно в нагрузку.

Всё так. Но и бросить девчонку в лесу рука не поднималась. В одиночку "Странная" точно не выживет. Выйдет в итоге где-нибудь к немцам и поминай потом, как звали. С её то, внешностью.

— Идём на хутор, — распорядился я, — если немцев там нет, поищем, может Фомич что-нибудь нам оставил.

— Ван, у нас девка, — напомнил Маротов, — попадём в переделку конец ей. И мне чот это абсолютно не улыбается.

— Не найдём решения, конец всем. Готовь пары, старший сержант. Идём на хутор.

Диверсанту с "отрицаловкой" в голове работать нельзя. Негатив туманит мысли, изнутри гложет, мешает думать. Не дождавшись решений, ломаются планы. И когда из выверенного до мелочей задания выпадает звено, настоящий разведчик по-прежнему обязан соединить цепь воедино. На то он и профи. И никакие оправдания тут не помогут.

В нашем случае вариантов имелось два. Либо мы врага. Либо он нас. А с учётом барышни в группе, поражение выглядело и вовсе катастрофическим. Так что отступать нам попросту было некуда.

Через поле пробирались по-пластунски. Стараясь не тревожить вызревающие колосья, смещались к хутору постепенно. Движение друг за другом. По бокам строго в локоть. Стезя в таких случаях получается не широкой. Приминается лишь часть растений, и обнаружить группу на дистанции видится практически невозможным. Разве, что опытный снайпер с хорошей оптикой. Но и тот должен быть предельно внимательным. До пасеки отсюда метров 700. Прямо скажем, расстояние для профи. Исключительно спеца. Если у фрицев таковой имеется.

Хутор встретил нас неприветливо. Как и докладывал Маротов, связной висел на суку огромного, растущего рядом с домом, дуба. На груди старика имелась табличка с надписью "Partisanen", ноги были босыми, а во рту торчал плотно подогнанный кляп. Зачем немцы заткнули рот человеку, перед повешением, оставалось загадкой. Когда ветер качнул Фомича, и он развернулся, в прицел СВТ обнаружились окровавленные, оставшиеся от сорочки, лохмотья на его спине. Кровь на них давно запеклась и стала чёрной.

На окраине пересечённого нами поля имелась берёзовая роща, через которую протекал тот самый, зафиксированный на штабной карте ручей. Лучшего места для обзора трудно было придумать.