– Что ты туда добавила?

– Пусть это будет моя тайна. – подмигнула она.

Немного подумав надо всем этим, до Хильд дошло, что эта сухая трава хранит так много. Каждую веточку, каждый цветочек и листик отрезали от их корней, дающих энергию и опору, но взамен они получили еще более долгую и интересную жизнь, причем настолько хорошими и нежными руками эта жизнь была им подарена. Теперь с ними ничего не случится, они могут нести пользу, а еще никогда не завянут. Если бы Ан не собирала их, аккуратно высушивая листочек к листочку, то вся их жизнь, даже имея корни, закончилась бы совсем скоро. Это так похоже на то, как Один забирает мертвых к себе, продлевая до бесконечности жизнь их души.

– Можно восхищаться красотой каждого листочка, – Ан достала откуда-то живой оранжевый цветок. – а можно дать каждому растению сохранить его свойства и использовать их. Посмотри, какой для тебя этот цветок?

– Он красивый.

– А теперь – она оторвала остатки стебля, отправляя маленький купол, похожий на солнце, прямо в напиток Хильд. Несколько лепестков отломались и медленно закружились по темной прозрачной жидкости. В Асгарде она не обращала внимания на такие мелочи, поэтому теперь пыталась впитать в себя каждое, даже самое ничтожное и незначительное воспоминание. Сейчас хотелось забыться в новых знакомых, звездах, небе, да даже в этом маленьком камине и чае. В чем угодно. Лишь бы не думать о своей прошлой жизни.

Они сидели напротив друг друга, смотря глаза в глаза. Этот момент был переломным, решительным для обеих. Бледные, почти серые глаза Ан смотрели за каждым движением валькирии, в то время как яркие, пронзительно голубые глаза Хильд смотрели в водоворот лепестков и каждая из девушек ждала чего-то. Тогда бледные, едва имеющие розовый оттенок губы осторожно коснулись теплой деревянной кружки, боясь и предвкушая.

– Сейчас кажется, что пустота внутри меня заполнилась. Холод внутри стал чуть-чуть теплее.

Шаг 4. Пропитана болью.

– Эй, ты обещала мне историю! – произнесла Хильд после нескольких часов посиделок у огня. Всё-таки чай ей очень понравился.

– Ох, это долго и мрачно. Не хочется портить такой хороший вечер моей не лучшей жизнью. – потупив взор, смущенно ответила ей Анника.

– Боль будет с тобой, пока ты не захочешь от нее избавиться. – девушка решила вывести на разговор о прошлом новую знакомую.

– Уговорила. Моя жизнь не сильно отличалась от твоей.

– О чем ты?

– Мой отец… Он… Следил за каждым шагом, который я делала. Проверял все мои вещи и запрещал брать что-то без его ведома. – в голосе Ан был надрыв, подобный последней надежде, угасающей с каждой секундой, но она произнесла это так, будто поверила, что все закончилось. То, что тревожило её всю жизнь, наконец начинало выходить из души липким комком и оставаться обычной грязью на обуви, а не тем, что грузом тащило вниз.

– Мой отец тоже многое мне запрещал, поэтому я и оказалась здесь. – но тут же в мысли закралось сомнение. А правда ли он так много запрещал, или же Хильд просто подстраивала всю свою жизнь под стандарты, которые вбила себе в голову под видом одобрения Одина? Не было ли ей не всё равно на мнение общества, окружающего ее? Скорее всего, все свои запреты она придумала сама, тщательно подчиняясь им и страдая от этого.

– Тогда нам будет о чем поговорить. – лежащая на теплой шкуре Ан повернула голову в сторону Хильд. – Скоро рассвет.

– Правда? – она так же повернула голову в сторону грязного окна. Сейчас уже можно было рассмотреть, чья же шерсть грела их всю ночь. Это был бурый медведь – крупный и, видимо, свирепый при жизни. Но сейчас ей было абсолютно все равно на всех живущих медведей и вообще, в целом, на все.

– Да. У нас есть время. Пойдем? – Светловолосая девушка поднялась с шерсти, подавая руку Хильд, на что та в ответ протянула свою.

– А мы не замерзнем?

– У меня есть, чем согреться. – усмехнулась она.

Пока Хильд расправляла свои темные кудри и потягивалась, Ан уже принесла два толстых, но очень мягких и приятных плаща с капюшонами.

– Откуда у тебя эти сокровища?

– Аксель помогает не только тебе. У него часто можно найти хорошие вещи, которые он раздаривает нуждающимся.

– Не думаю, что ты нуждалась в двух безумно дорогих плащах. – улыбнулась валькирия, глядя в глаза новой знакомой.

– Со мной все немного иначе. Я же говорила, что он знал моего отца. Для него забота обо мне – это что-то вроде долга. Иногда он все-таки перегибает палку, но, мне кажется, что помогая другим, себе он помогает тоже.

– Он вроде местной добродетели?

– Можно и так сказать. – ответила Ан, когда они уже вышли из дома. При свете Хильд увидела, что они на самом краю города, который оказался гораздо больше, чем выглядел вчера вечером. Мидгард – удивительно место. – Если не поторопимся, то опоздаем, а потом Аксель начнет раздавать пинки.

– Тогда… Бежим? – в шутку предложила Хильд, после чего Анника, не церемонясь, схватила ладонь подруги и потащила за собой через лесные тропы, в то время как та еле успевала и проклинала момент, когда решилась на это. Спустя несколько минут такой пробежки они добрались до склона горы, вокруг которой был пустырь.