— Да, — киваю я. — Я нарушала условие.

— А я предлагаю тебе деньги, — уточняет Александр Сергеевич. — Любые. Я могу дать столько, что хватит на дом, оплату университета и безбедную жизнь. Взамен ты перестанешь морочить голову моему сыну.

Морочить голову, значит? Жаль. Где-то в глубине души я надеялась, что отец поддержит Кая.

— Это все? — интересуюсь я, сглотнув. — Все, что вы хотели сказать?

— Да, — кивает Александр Сергеевич.

— Тогда… я подумаю. Не хочу продешевить.

Меня опять душат слезы. Сил едва хватает, чтобы донести поднос с кружкой до кухни.

— Не выпил? — удивляется мама.

— Спит, — отвечаю я. — Я тоже пойду, хорошо? Очень устала.

Почему сразу не отказала Карецким? Тогда они придумают что-то еще, чтобы нас разлучить. А я хочу хоть немного побыть девушкой Кая. Пусть он выздоровеет, мы вместе отпразднуем мой день рождения, а потом…

Захожусь в беззвучном плаче, врубив воду в ванной комнате.

Почему любить так больно…

Мия

Утром увидеть Кая не удается. Телефон молчит, наверх меня не пускает мама.

— Нечего, нечего, — говорит она. — Болен он, спит, не надо беспокоить. Проснется — напишет. Иди в школу, прогульщица.

Я не тороплюсь на утреннюю тренировку. Похоже, их больше не будет. И из группы поддержки придется уйти. Мне страшно.

Чтобы поговорить с Леонидом Сергеевичем без свидетелей, жду его на улице, чуть дальше от крыльца. И выскакиваю на дорогу, едва его машина выезжает со двора.

— Садись, — говорит Леонид Сергеевич коротко, приоткрыв дверцу. — До школы подброшу.

Ныряю внутрь салона, забросив рюкзак на заднее сидение. Пристегиваю ремень.

— Говори, — велит Леонид Сергеевич, мягко выруливая к большой дороге. — Извинения можешь пропустить. Верю, что не хотела, но так получилось.

— Как Кирилл себя чувствует?

Он бросает на меня быстрый взгляд.

— Хотел бы сказать, что лучше, но увы. Ночью ему стало хуже. Сейчас кризис миновал, он спит.

— Это из-за меня… — бормочу я, до боли сжимая кулаки.

Я должна была настоять, чтобы он вернулся домой!

— Кирилл не маленький мальчик, — возражает Леонид Сергеевич. — Он сам несет ответственность за свои поступки.

— Истинная пара… Это правда?

— Смотря что, — говорит он невозмутимо. — Бывает ли такое? Да, бывает. А вот насчет вас с Кириллом я пока не уверен. Ты как? Хочешь, чтобы он был твоим истинным?

— Нет, — отвечаю я честно. — Хочу, чтобы наши чувства были искренними.

— Да? — усмехается он. — Есть сомнения, что они навязанные?

— Я же понимаю, почему мне нельзя любить Кирилла, Леонид Сергеевич. Я все понимаю! Даже если бы не ваше предложение, я, по сравнению с ним, никто. Возможно, когда-нибудь я добьюсь успеха, стану богатой… Но даже тогда не смогу быть с ним! Вы — чародеи…

— И все же ты выбрала Кирилла, — напоминает Леонид Сергеевич.

— Нет, — качаю я головой. — Не выбирала. Просто иначе… невозможно.

— Может, это хитрый ход? А, Мия? От меня ты получала лишь деньги на обучение, а отец Кирилла предлагает тебе целое состояние.

Мне не хочется отвечать. Отворачиваюсь к окну, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы. Не передать словами, как это обидно! А ведь я считала Леонида Сергеевича… близким. Мой добрый волшебник превратился в злого колдуна.

— Молчишь? — спрашивает он. — Неужели я прав?

— Я не возьму денег, — отвечаю я тихо. — И вчера знала, что не возьму. Позвольте отметить день рождения… с Кириллом… Не говорите сейчас его отцу, пожалуйста…

— Что, и бороться за него не будешь?

Отрицательно качаю головой.

— А Кирилл идет против отца, защищая вашу любовь.

— Кирилл не так зависим от других, как я. Его растили уверенным и сильным. Он знает себе цену. Леонид Сергеевич, я действительно должна это говорить? Вы же и сами прекрасно понимаете, кто он и кто я! Бороться за любовь? Первое, что сделал отец Кирилла — предложил мне деньги. Потому что бедную девочку легко купить! А если я буду сопротивляться, то и сломать меня легко. Достаточно уволить маму, выкинуть нас на улицу. Кирилл ничего не боится, он уверен, что справится с любыми трудностями. А я боюсь. Потому что знаю цену бедности.