– Твою же… Остановись, - рычит, едва моя рука пытается нащупать застёжку, и я замираю.

Вновь оказывается на ногах, подходя ближе, а затем подводит к кресту у противоположной стены, который с самого начала вызывал у меня больше опасений. Прохладная поверхность заставляет вздрогнуть, но я очень быстр привыкаю, потому что во взгляде, обращённом на меня, горит первобытный огонь.

– Если я трахну тебя сегодня, вини в этом моего друга, - предупреждает, а мне почему-то смешно.
– Думаешь, я шучу?

– А как же стоп-слово?
– продолжаю посмеиваться, радуясь, что не мне одной так некомфортно.

– Хрен тебе, птичка, - опять впивается своими губами в мои, делая характерные движения языком, успевая приковать мои руки мягкими наручниками, только я едва ли отмечаю это, поглощённая новым поцелуем.

Эль проводит пальцами по груди, и соски отзываются на прикосновение, пока его губы уже порхают по шее, то и дело прикусывая кожу. Он спускается всё ниже, оставляя влажные мазки своего языка, но не останавливается где-то в одном месте — двигается хаотично, как порывы ветра, заставляя кусать губы.

Когда его поцелуи доходят до колен, сталкер мягко заставляет меня раздвинуть ноги и приковывает за лодыжки, а потом выпрямляется, оглядывая дело рук своих, и то, что видит, ему очень нравится. Я же чувствую странную потребность всё это испытывать, хотя до сих пор не верю, что мне такое вообще может нравится. Возможно, дело в том, кто рядом со мной?

– Я хочу, чтобы ты усвоила раз и навсегда: твой зажим не здесь, - ведёт пальцем по горлу, слегка его сжав, а затем касается моего виска.
– А здесь… На самом деле мы все заложники своих мыслей.

– И ты?

– Я тем более. Но сейчас ты полностью в моей власти, поэтому никаких посторонних размышлений. Ничего не анализируй — просто чувствуй и отдавайся этим чувствам. Смотри только на меня и думай только обо мне. Поняла? Это всё, что от тебя требуется.

Киваю, но этого ему недостаточно. Сжимает мой сосок прямо через ткань, и эта сила причиняет лёгкую боль, но она тут же расходится теплом вниз по телу, а я судорожно выдыхаю.

– Поняла?

– Да.

Его пальцы отодвигают край трусиков и медленно скользят по раскрытой плоти, устремляясь ниже, пока большой кружит вокруг клитора, дразня. И когда почти с лёгкостью вонзаются внутрь, с наскока беря слишком быстрый темп, Эль требует:

– Покричи для меня, птичка. Не смей себя сдерживать.

Мой голос срывается, следуя за его командой, а тело извивается подобно змее, и я не могу сдерживать голос.

Хочется освободиться, чтобы тоже его коснуться, но руки в надёжном плену наручников, и ладони сжимаются в кулаки, едва пальцы во мне то замедляются, то вновь начинают какое-то сумасшествие.

– Твой голос — реально лучшее, что я слышал, - признаётся сталкер, обжигая дыханием кожу бедра, и чувство, будто вот-вот его губы коснутся меня там, где сейчас наэлектризовались все мои нервные окончания.
– Какую самую ноту ты можешь взять?

– Издеваеш-шься?

– Даже не начинал, - вижу, как ухмыляется, а пальцы вдруг исчезают, и я могу скрыть разочарования.

Эль позволяет себе ещё одну улыбку, а во мне начинает кипеть негодование вместе с вопросами. Чего он вообще хочет от меня добиться? Зачем все эти манипуляции с моим подчинением?

– Тебе просто нужен был повод, чтобы притащить меня в такое место и связать, так?
– всё-таки не могу удержать свой язык.

– А тебе не говорили, что ты слишком разговорчивая? Хотя, это только моя вина, - кивает сам себе, - я не объяснил тебе ничего, и во ты уже решила, что можешь дерзить, как тебе захочется.

Резко оказываемся лицом к лицу, и моя шея в крепком захвате его пальцев. Пульс бьётся в горле, как раз там, где сталкер несильно сжимает его, прижавшись собой и касаясь губами уха.

– В этой комнате я могу делать с тобой всё, что захочу. И если ты будешь послушной девочкой, дам тебе награду.

Во что я опять ввязалась?

Вторая его рука снова опускается вниз. Пальцы пощипывают соски, делая их очень чувствительными, и я шиплю, чувствуя прикосновение чего-то инородного к бедру.

– Это твой пистолет или ты рад меня видеть?
– ещё пытаюсь шутить, но атмосфера между нами как-то неуловимо меняется.

Воздух будто становится гуще, осязаемей, как и настроение Эля, вдруг превратившегося в совсем другого человека. Сколько же у него масок?

– Кажется, ты совсем не понимаешь, что тут происходит, да?
– отпустив моё горло и зарывшись пальцами в волосы, спрашивает, чуть натянув пряди до приятного покалывания.
– Хотя, ты мне такой нравишься, Ника.

Его взгляд отдаёт чем-то первобытным, и губы накрывают мои. Какое-то время я борюсь с лёгким испугом, но помня его слова о том, чтобы просто чувствовать, отдаюсь этим кипящим внутри эмоциям.