Я даже собираюсь сказать об этом, готовая отдать себя без остатка, но какое-то чувство не даёт мне этого сделать. Момент, когда открывается дверь, я замечаю слишком поздно, и даже тогда не до конца осознаю, что у нас появился наблюдатель.

Наши с ним глаза встречаются, как в замедленной съёмке, и я не могу пошевелиться, потому что в том, что он на нас смотрит, вернее, как он смотрит, есть что-то неправильное. Дикое. И мне совсем не нравится то, что я выставлена перед учителем на обозрение.

– Увидел что-то, что тебе по душе?
– дразнит Эль, проводя рукой по моей обнажённой груди, выставленной на показ.

Недавнее состояние почти сразу улетучивается, словно и не было того облегчения, а во мне как будто мечется раненый зверь. Он воет от такого обращения, и обида заполняет моё колотящееся сердце до краёв.

– Развяжи меня, - требую, только меня не слышат.

Константин Евгеньевич делает шаг, смотря так, будто не видит препятствий, и на миг, на одну крохотную долю секунды мне кажется, что он сейчас присоединится.

В груди начинает неприятно ныть от боли, но я её игнорирую.

– Я сказала, развяжи меня!
– уже кричу, понимая, что если не остановить их обоих, всё приобретёт очень плохой оборот — они меня уже сейчас как будто не замечают.

И только когда с моих глаз срываются слёзы, а в голосе проскальзывает ужас, они оба отмирают, как по команде.

– Чёрт, птичка, - опоминается Эль, бросаясь ко мне.

Быстро расстёгивает наручники, пытаясь растереть чуть затёкшие конечности, а я отталкиваю его.

– Не трогай. Больше никогда ко мне не прикасайся.

Подбираю платье, мчусь в ванную за соседней дверью, и одеваюсь, борясь с тремором, а после вылетаю оттуда, как подбитая утка, не в силах выдержать их взгляды.

– Ника, постой!
– я даже не знаю, кто из них меня зовёт, да и плевать.

Мчусь прочь по коридору, минуя лестницу, а сама пытаюсь не задохнуться от приближающейся панической атаки. Кое-как слетаю вниз, чудом не навернувшись, оказываясь в совсем другой части главного зала, и врезаюсь в некстати подвернувшегося мне человека.

– Простите, - тут же хочу сбежать, но его рука удерживает за локоть — не сильно, хотя и ощутимо.

– Тебя кто-то обидел, ребёнок?

У него русые волосы с нитями седины, забранные в короткий хвост и светлые глаза, хотя он довольно пожилой, и эти детали немного отвлекают от приступа.

– Сама себя. Как обычно, - почему-то делюсь с незнакомцем, которому внезапно не всё равно.

– Тогда позволь проводить тебя.

– А ну-ка стоять!
– орёт где-то позади сталкер.
– Вернись и поговорим.

Их с Константином Евгеньевичем сдерживает целая свора охраны, а я забываю обо всех предупреждениях, доверившись странному мужчине, от которого не могу уловить ничего угрожающего. Но он и не собирается мне вредить. Отдаёт своё пальто, ведя на выход, при этом закрывая собой от любопытных взглядов.

– Ты Ника, верно?
– мягко интересуется.

– Откуда Вы… А, ну да.

– У тебя действительно потрясающий голос.

Это напоминание вызывает новый поток слёз, и я быстро их смахиваю.

– Прости, я не хотел тебя обидеть.

– Нет, всё хорошо.

– Эти мужчины… сделали что-то на что ты была не согласна? В моём клубе не место тем, кто нарушает правила, - сурово сводит брови.

Истерический смех застревает где-то на полпути, но я не рискую сейчас высказать, что на самом деле может происходит в этом месте.

– Всё правда хорошо. Просто позвольте мне уехать домой, а с ними я бы очень советовала поговорить, - прошу, когда мы оказываемся на улице.

– Как скажешь.

К нам как раз подъезжает тонированный автомобиль, и меня усаживают внутрь.

– Доставь в целости и сохранности, понял?

– Сделаем, босс, - кивает серьёзный парень за рулём, но в глазах его так и пляшут смешинки, будто он лишь притворяется таким.

Меня отправляют, долго глядя вслед, а когда мы уезжаем на достаточное расстояние, говорю адрес, пытаясь хоть немного прийти в себя. Получается с переменным успехом, и от того, что я сбежала, совсем не легче, словно я опять просто сделала то, что умела лучше всего. Но что если они и правда бы оба на меня набросились? Всё выглядело именно так.