– Дарья Алексеевна, вы слышите меня? – доходит до нее его вопрос и удивленный взгляд мужчины.

– Простите, ваше величество, несколько растерялась.
– опустила она голову.

– Нет-нет, - весело говорит император, - не извиняйтесь и простите мою настойчивость. Просто мне вдруг захотелось танцевать, давно не испытывал такого. А тут можно только с вами. Я говорю о тех, кто завтра идет в Лабиринт. Мне нельзя уделять внимание ни одной из кандидаток или же танцевать со всеми. Но этого я не выдержу.
– и он засмеялся, вскинув подбородок.

Они сделали еще несколько оборотов по площадке и, когда остановились, то раздались овации. Так придворные оценивали мастерство пары. Император танцевал и неважно с кем. Он ИМПЕРАТОР и этим все сказано. Положив ее руку на свой локоть, повел в сторону царского стола.

– Хотите освежиться прогулкой или выпьете бокал шампанского?
– спросил у нее, махнув рукой стоящему недалеко официанту. Тот побежал с подносом.

– А давайте шампанского сначала, - вдруг осмелела она, отбросив всякую робость, - а потом и гулять. Будет что вспомнить.

– Вспомнить что? – подал император ей бокал и прислонил свой.

– Вспомнить в старости и рассказывать своим внукам, как однажды танцевала с самим Александром Первым, и он угощал меня шампанским.
– и с улыбкой пригубила свое вино.

Они стояли и молча пили вино, глядя друг на друга. Потом император протянул ей руку, приглашая к прогулке.

– Дарья Алексеевна, вы понимаете, почему я именно вас пригласил?

– Да, наверно. Думаю, что вам тоже было интересно посмотреть вблизи на женщину охранника, впервые прошедшую отбор. Насколько мне известно, еще не было такого случая даже в истории.

– В этом вы правы, но еще потому, что очень хотелось посмотреть на дочь, чей отец был замешан в истории покушения на царскую особу.

– Ваше величество, - застопорила свои шаги Дарья, - мой отец обвинен голословно и погиб безвинно. И моя семья наказана по наговору. Тогда не удосужились разобраться основательно. Знаете, я много времени посвятила разбору того дела и пришла к выводу, что мой отец наоборот пытался спасти императора, но некоторые более высокопоставленные чины свалили вину на него, на человека так близко стоящего у трона. Зависть сделала свое дело. А вот ваш батюшка, не смог отстоять своего телохранителя. Или не захотел?

Она остановилась и впилась глазами в его лицо. Сейчас она шла ва-банк пан или пропал, все равно завтра идти в неизвестность и остановить это невозможно. Она вдруг почувствовала какой-то кураж, может после выпитых двух бокалов или в связи с близостью высшей власти. Император смотрел на нее внимательно и вглядывался в ее лицо, будто искал что-то. Потом вдруг резко притянул к себе и впился поцелуем в губы. Она опешила, но потом почувствовала, как он из жесткого превращается в мягкий, нежный, ласкающий и отдалась ему без дум, без сожаления. Они стояли в тени колонны, в нише, и целовались. Сколько прошло времени, не замечали, им просто хотелось это делать здесь и сейчас. Потом, будто опомнившись, Дарья выскользнула из его объятий.

– Простите меня, ваше величество, этого мне нельзя было позволять.
– прошептала она, опуская голову.

Он сделал к ней шаг и приподнял за подбородок.

– Это я должен перед вами извиниться, Дарья Алексеевна, я повел себя, как мальчишка, желающий вдруг поцеловать понравившуюся ему девушку, девушку с маленькой бабочкой на плече. Но я даже рад этому чувству. Оно было свежо и приятно.

Дарья молчала, боясь сказать хоть слово, и только прямо смотрела ему в глаза. Ей тоже было приятно, и даже вкусен был императорский поцелуй, который ни к чему не обязывал. Просто поцелуй сорванный случайно.

Александр провел Дарью к стоящим недалеко диванам и взял за руку.

– Я желаю вам победы, и отвечу на все ваши вопросы, когда вернетесь. Обещаю.
– и, поцеловав ее пальцы, развернулся и покинул бал.

Дарья долго стояла, поглаживая ладонь, к которой прикоснулись губы императора, и проводила кончиком языка по своим губам, вспоминая его поцелуй.

Вскоре она покинула зал и прошла в свою комнату, раздеваясь и готовясь ко сну. Уже в постели она вспоминала его руки, властные объятия, его губы и черные глаза. И вдруг поняла, что могла бы в него влюбиться.

– Да, могла бы, - усмехнулась она, - если бы...но я только телохранитель.

Г л а в а 4.

Утром после завтрака, Дарья подошла к хмурой Веронике.

– Ну?
– скользнула по ней взглядом, подправляя свою амуницию.

– Я согласна.
– буркнула та, отворачиваясь.

– Что и требовалось доказать. А теперь слушай сюда, малАя. Если хочешь раньше времени не покинуть отбор, слушаться меня так, как мамку с папкой не слушалась, как самого лучшего друга, подругу, учителя. Знай наперед – мое слово закон для тебя. Я говорю идем, ты идешь, говорю стоять, стоишь, говорю лежать и не дышать – лежишь и еле дышишь. Понятно?