Четвертая женщина. Так что же она не пожаловалась?

Десятая женщина. А связываться не хотела. Перешла в Союзпечать работать. Там, говорят, культурственней, жадности меньше, оттого такого спросу нет, этого самого дефициту. И то сказать, из газеты «Неделя» ведь щей не наваришь.

Мужчина. Вот так мы все: нас же обворовывают, а мы связываться не хотим. А еще на кого-то пеняем.

Одиннадцатая женщина. Что говорить, сейчас только в торговле жить и можно, как увидишь на улице женщину, шикарно одетую, так и знай — или жена дипломата, или в скупке работает.

Седьмая женщина. У меня соседка в овощном работает, так они всю зиму бананы и клубнику едят, а я только очистки в мусорном ведре вижу.

Восьмая женщина. То-то и оно!

Пауза.

Девятая женщина. Чтой-то очередь будто совсем не движется? Я вот по этой двери заметила — три часа назад против этого края стояли, и опять будто тот же край.

Третья женщина. Меряют.

Первая женщина. Да где там меряют! Долго ли человеку примерить? Просто без очереди идут. Смотрите, вон, вон мужчина прошел!

Очередь зашевелилась, заволновалась.

Голоса:

— Не пропускайте там без очереди!

— Без очереди не пропускайте!

Пятая женщина. Чай, на своих, не на казенных стоим!

— Этот мужчина без очереди!

Седьмая женщина. Не стыдно, а еще в замше!

Голоса:

— Не пропускайте, не пропускайте его!

— Он посмотреть только.

— Я тоже посмотреть!

— Я тоже!

— Не пропускайте!

Первая женщина. Опять ведь мужчина.

Седьмая женщина. Им все некогда!

Пятая женщина. Явное дело. А нам, поди, есть когда?

Седьмая женщина. Значит, есть. Глядите, одни бабы в очереди стоят. Один мужик на эдакую очередину — и тот, поди, завалящий пенсионер.

Девятая женщина. А ты что, женихов пришла в очереди выбирать?

Седьмая женщина. Скажете, женихов! Я бы сейчас самого лучшего жениха на один французский плащ променяла!

Десятая женщина. Эва как!

Все смеются.

Четвертая женщина. А еще жалуемся, что времени у нас ни на что нет. По таким очередям стоять — откуда тут будет время?

Десятая женщина. А что мужиков за женскими плащами посылать? Они и за своими-то не стоят, вон ихний отдел пуст — терпения в них женского нету.

Четвертая женщина. Мужчин никогда в очереди не увидишь!

Девятая женщина. А ты уж, гляди, соскучилась?

Четвертая женщина(смеется). Разве что!

Пятая женщина. Явное дело! Мужчинов по очередям нет.

Десятая женщина. Ну а в воскресенье в восемь утра в винный отдел?

Все смеются.

Восьмая женщина. То-то и оно!

Все смеются. Потом пауза.

Десятая женщина. И чего все так за этими импортными вещами убиваются? Не понимаю. Не хлеб же действительно. Не все ли равно, какой плащ — французский, русский или африканский, — лишь бы не промокал. И ведь так дорого стоит, а все равно эва сколько стоят. Богатые все больно стали.

Пятая женщина. А ты всех ругаешь, а сама-то стоишь. Явное дело. Ступай вон в отдел рядом, бери любой плащ — и домой. Дешево и сердито. Сама-то чего за хфранцузским стоишь? Чай, без него не помрешь.

Десятая женщина. Эва! да я ж не себе. Себе бы я хоть брезентовый взяла. Ей восемнадцать сегодня исполнилось. Есть у нее плащ с восьмого класса. Да она его носить перестала. Хочу, говорит, новый, модный. И до чего ведь дошла — в проливной ливень в одном платьишке бегает. Эва! А одежа-то портится.

Восьмая женщина. То-то и оно.

Пятая женщина. Явное дело. Вот так разбалуем детей, а потом плачемся. Думаешь, одна для дочки стоишь? И я тож самое, для сына. Тут, считай, половина для сынов-дочек мается, а другая половина — спекулянтки, на людской глупости наживаются.

Восьмая женщина. То-то и оно. А лично я, девочки, люблю, грешница, в очереди постоять. Тут и про чужую жизнь узнаешь, и свою, бывает, добрым людям расскажешь. Я давно заметила: очередь — это школа жизни. Нигде человек так не разговорится, как в очереди. Стоять-то скучно, вот всякий и разговорится. А в этом случае много пользительного можно для себя подчеркнуть. А уж если спор какой в очереди выйдет — так оно, времечко, так и летит, так и проскользнет, родное, невидимочкой. То-то и оно. Я давно одна живу — дети по другим городам, редко и письмецо напишут — свои заботы теперь у них; соседка есть у меня, так, на мою беду, неразговорчивая попалась. Спросишь вечерком: «Как, мол, дела, Тоня?» — а она тебе: ничего, спасибо, — вот тебе и весь разговор, а я с людьми поговорить до страсти люблю. Хорошо, что меня аккурат угораздило жить, когда очередей много. Если бы очередей не было, так, ей-богу, что и делать бы, не знала. Удавилась бы с тоски, наверное. Есть у меня собачка, правда, такса, хороший песик, ничего не скажешь, а не говорит, окаянная. То-то и оно. Вот мне, к примеру, этот плащ французский совсем не нужен, а я постою, людей в свое удовольствие послушаю, сама побеседую, заодно и плащик пощупаю, может, и куплю его да соседке снесу, вдруг возьмет да и разговорчивей станет, а не возьмет — назад сюда принесу, люди возьмут, вещь полезная, дефицит, видать, а я по своей цене отдам, так с руками и ногами вырвут. Я спекулировать — ни боже мой, у меня честность прирожденная, дед мой при царской власти находился, полицейским был. То-то и оно!