Алексей Никонорович. Да, у него не займешь. У него денег никогда нет.

Алла. Это почему это у него нет? У нас займешь, а у него нет? Ведь он не меньше тебя получает в своей юридической конторе. А потом, знаешь, у адвокатов какие могут быть побочные заработки — это не то что у нас, никакого дохода со стороны.

Алексей Никонорович. Может быть, и могут быть, да у него нет. Он взяток не берет.

Алла. Если дают, все берут.

Алексей Никонорович. Нет, не скажи, это кто как. Брать или не брать. Это вопрос глубоко принципиальный и еще не всем человечеством окончательно решенный. Но для меня решенный. Я с работы канцелярской скрепки не имею. И вот что приятно было сегодня — так это то, что ни один человек, ни единый, не пропустил о моей честности сказать. Все, все говорили — ты слышала? Идеальная честность, врожденная честность у человека. Это чтобы на таком месте сидеть и себе ничего не ухватить — это ведь какой непобедимой честностью надо обладать.

Алла. Нам еще воровать не хватало! Что же, у нас совести нет? На свете жить и ворами себя чувствовать? Гнусность какая!

Алексей Никонорович. Другие живут и не жалуются.

Алла. Ну пусть живут ворюги. У нас с тобой высшее образование. Послушай, а может, это чучело ему назад отнести, а он пусть шестьдесят рублей наличными отдает? Не знаю — шестьдесят класть или десять? (Кладет на счеты еще шестьдесят.)

Алексей Никонорович. И примечательно, что Дон Кихота мне именно Сашка подарил — ведь у него вся наша жизнь на ладони; уважает, значит. А я тебе скажу, если ближайшие соседи человека уважают — смело говорю, что это человек достойный… А Андрей Яковлевича — низенький такой, я тебе показывал, начальник главка, мы когда-то у него на банкете были, ты забыла, — даже сказал: это образец для подражания, идеально честный человек, прямо скажем, герой нашего времени.

Алла. Так и сказал? Я что-то не слышала.

Алексей Никонорович. Да где тебе было слышать — ты с Люськой все время о тряпках, наверное, болтала, все тосты пропустила, и вот посмотри в адресах — за честную работу, за самоотверженную и кристально честную работу, за честность и прямоту, за…

Открывается дверь, и, потирая глаза кулачками, в длинной ночной рубашке, босиком, появляется Л а д а.

Алла. Ты что? Проснулась, доченька? Ну, иди, иди спать. Ночь ведь…

Алексей Никонорович. Не спится? Страшный сон приснился?

Лада. Пришли… А я вас ждала… ждала вас… и уснула… Вам весело было?

Алексей Никонорович. Весело, весело, спасибо, доченька, ступай спать…

Лада. Ой, а это кто?

Алексей Никонорович. Один дядя.

Лада. Хороший?

Алексей Никонорович. Очень.

Лада. А как его звали?

Алексей Никонорович. Дон Кихот.

Лада. Ой, как смешно. Он что, не русский?

Алексей Никонорович. Испанец. Ну, иди, иди, доченька, вы про него все в школе лет через пять проходить будете.

Лада. А я сейчас хочу знать. А почему он хороший?

Алексей Никонорович. Он в добро верил.

Лада. И все?

Алексей Никонорович. Все. Ну, иди теперь спать.

Лада. А почему он здесь?

Алексей Никонорович. Мне подарили.

Лада. А еще что тебе подарили?

Алла. Много, много, доченька. Вот маленький приемник, вот ваза почти хрустальная, вот сервиз — не знаю из чего… галстуки тут, рубашки.

Лада. А мне ничего не подарили?

Алла. Подарили вот эту книжку.

Лада. Ой, какая большая! (Читает.) «Пейзажи Подмосковья». А что такое пейзажи?

Алексей Никонорович. Пейзажи… это фотографии природы…

Лада. Ой, как хорошо! А кто мне это подарил?

Алексей Никонорович. Один красивый мальчик.

Алла. Большой?

Алексей Никонорович. Ну… лет десять.

Лада. А где ты его увидел? Он в ресторане с вами был? А откуда он меня знает?

Алексей Никонорович. Ну да. Я ему рассказал.

Лада. Ты же говорил, что меня не берешь, потому что в ресторан маленьких не пускают. А он был?