— Все получилось, — перебила ее моя сестра. — Нет необходимости вдаваться во все подробности.

Я сглотнул, мой мозг пытался собрать все воедино.

Я заметил, как Чаро помешала Рози сказать больше, но я не мог понять, что именно означает присутствие Тако. Рози сделала это. Ради меня. Чтобы сделать меня счастливым.

Мне хотелось броситься к ее ногам, потому что никто никогда не делал для меня ничего столь заботливого. Столь личного, чего-то, что было создано, чтобы принести счастье только мне.

Я хотел притянуть ее в свои объятия и поблагодарить, поклониться ей, убедиться, что она знает, как я ей благодарен. Чёрт. Я хотел ее больше, чем когда-либо.

Тако гавкнул, отрывая меня от этих очень опасных мыслей. Рози сделала неуверенный шаг к Тако, протягивая руку.

— Можно мне?

— Конечно. Он не кусается, — сказал я. А когда она пристроилась рядом с нами, я добавил, чтобы слышала только она: — Я же, с другой стороны? Я мог бы съесть тебя прямо на месте.

Рози фыркнула, как будто я пошутил. Я не шутил. Я бы начал с ее губ.

Потом она сказала очень тихо: — Я хочу ему понравиться.

— Рози, — сказал я ей, помня о группе, собравшейся неподалеку. — Тако будет...

Он набросился на Рози, повалив ее на пол.

— Любить тебя, — закончил я, наблюдая, как он осыпает поцелуями все ее лицо. Рози смеялась так, словно это было лучшее, что с ней когда-либо случалось. — Тако будет любить тебя.

Ко мне вернулись эмоции, которые я испытывал сегодня вечером, и я сам не мог в это поверить, да и не поверил бы, если бы не чувствовал это нутром.

Но пока я смотрел на Тако и Рози, невозможно было отрицать, что я ревновал свою собаку к тому, что она находится в ее объятиях и может осыпать поцелуями все ее лицо.

Ах, ревность. Моя давняя подруга.

21. Рози

Что-то в Лукасе изменилось.

Дело было не только в рубашке на пуговицах и костюме-двойке.

И дело было не в том, что он уложил свои волосы так, что мне захотелось провести пальцами по ним, чтобы проверить, такие ли они мягкие и гладкие, как выглядят.

Дело было в том, как он улыбался, двигался или даже дышал рядом со мной. То, как он шептал мне на ухо, как прекрасно я выгляжу сегодня вечером. Или то, как он положил руку мне на спину, когда мы вошли в ресторан Алексии. Та энергия, которую я чувствовала от него в прошлом, вернулась, но на этот раз... на этот раз это было нечто большее. Сильнее, важнее, как отдельная, неотвратимая сила.

Это было похоже на гравитацию.

Я смотрела вокруг нас, вглядываясь в каждую деталь ресторана «Zarato» и находя себя в благоговении перед этим местом. Мне казалось, что мы находимся в пузыре, во сне, где нам не суждено быть только друзьями или соседями по комнате, где цель сегодняшнего вечера не в том, чтобы помочь мне написать книгу, и где присутствие Лукаса в моей жизни не имеет срока годности. Сон, где мы были настоящими.

Я вздохнула, возвращаясь в реальность и чувствуя, как стенки этого пузыря истончаются.

Но не лопаются, сказала я себе. Еще нет. Потому что у меня еще есть сегодняшний вечер.

Это был первый раз, когда я ужинала в подобном ресторане, поэтому я хотела быть уверенной в том, что получу удовольствие не только от самого ужина, но и от компании удивительного мужчины, сидящего рядом со мной.

Атмосфера была изысканной, но непринужденной, и нас усадили за барную стойку, сделанную из гладкого кованого железа в форме подковы. Лучшее место, по словам Алексии, которая приняла нас, когда мы пришли.

Рука Лукаса коснулась кожи между моими обнаженными лопатками, от этого прикосновения по рукам пробежала восхитительная дрожь, подтверждая мое решение надеть платье с открытой спиной, несмотря на низкую температуру и темные тяжелые тучи, нависшие сегодня над Нью-Йорком.

— Ты выглядишь счастливой, — сказал мне Лукас глубоким, строгим голосом, который он использовал весь вечер. — Тебе все понравилось?

— Я очень счастлива, — я улыбнулась ему, и когда его глаза переместились на мой рот, его взгляд потемнел. Следующие слова я произнесла отрывисто, задыхаясь. — Все было просто потрясающе. Спасибо тебе большое, что привёл меня сюда.

— Я бы не хотел, чтобы сегодня вечером со мной был кто-то другой, Рози.

Мое сердце подпрыгнуло от его слов, жаждая большего. И даже если это было самое глупое, что можно было сказать, я обнаружила, что мне нужно облегчить ситуацию: — Даже Тако?

— Даже он, — ответил Лукас, покачав головой, как будто я сказала что-то серьезное. А затем он наклонил голову, сокращая расстояние между нашими лицами, пока наши носы почти не соприкоснулись. — Ты единственная, кого я хотел видеть здесь со мной, хотел чтобы ты делила со мной трапезу и сидела так близко, что мне трудно было бы держать свои руки при себе.