Два!

Мое сердце бешено колотилось в грудной клетке, оживая после нескольких недель бездействия.

Меня мягко потянули вперед, прижали к груди.

Аромат чистого мыла и морской соли ударил в меня, заставив все внутри моего тела напрячься и затрепетать. Вибрировать от возможности.

Один!

Воздух застрял у меня в горле, когда я почувствовала дыхание на своих губах.

Поцелуй коснулся моей челюсти.

А потом, когда я подумала, что этого не может быть, что мой разум играет в игры, потому что это было слишком, мне на ухо прошептали три слова.

— Открой глаза, preciosa.

С Новым Годом!

Мои глаза открылись, и я… Господи.

Рыдание подступило к моему горлу. Я не знала почему и как, потому что думала, что выплакала все слезы, которые у меня были, но это случилось. Я плакала, потому что передо мной стояло мое желание. Мое единственное желание.

Лукас.

И я так многого не понимала, так много нужно было выяснить, но я была влюбленной дурочкой, которая скучала по нему всем своим существом, поэтому я ничего не могла сделать, кроме как накинуться на него. Я усомнилась в своем зрении, в своем здравомыслии, в том, что у меня колотится в груди, и почувствовала, как слезы текут по моим щекам. Счастливые слезы, грустные слезы, всевозможные слезы. Потому что он был здесь. Каким-то образом он стоял передо мной в темном костюме, с растрепанными волосами и самыми теплыми глазами, которые я когда-либо видела.

Он вернулся? Как? Почему?

Руки Лукаса сжали мое лицо, эта его ухмылка озарила его красивое лицо.

— Не плачь, Рози, — он прижался своим лбом к моему, его хватка на моем лице становилась отчаянной, умоляющей. — Больше никаких слез, хватит.

Осознавая только его, я не знала, откуда взялись крошечные цветные искры, падающие вокруг нас, я просто знала, что Лукас был здесь, со мной. И он держался за меня так, как я хотела, чтобы он держался в тот день в аэропорту.

Я почувствовала, как слова коснулись кожи моего виска, когда он сказал: — С Новым годом, 'angel. Я так сильно по тебе скучал.

Мои губы приоткрылись, и руки легли на его запястья, мои пальцы сомкнулись вокруг них, чувствуя его пульс под его теплой кожей.

— Лукас, — прошептала я. — Ты здесь. Почему ты здесь?

Его лоб прижался к моему, и его тело приблизилось ко мне еще ближе, заставляя дрожь пробежать по моей спине от ощущения его близости.

— Я здесь, потому что люблю тебя. Потому что я думал, что должен уйти, Рози. Потому что я не чувствовал себя достойным тебя. Нас. И потому что я готов унижаться столько, сколько мне нужно, чтобы вернуть тебя.

Звук, которого я не понимала, поднялся вверх по моему горлу.

Его хватка на моем лице усилилась.

— Уйти от тебя вот так было самым трудным, что мне когда-либо приходилось делать. Но теперь я понимаю. Теперь я знаю, что не мог бы претендовать на тебя, не желая при этом стать лучшим человеком для себя. Не желая добраться туда самостоятельно, — его нос скользнул вдоль моего, губы оказались так близко к моим, зависая с обещанием поцелуя, в котором я отчаянно нуждалась. — Но сейчас я никуда не собираюсь. Если ты примешь меня обратно, — подушечки его пальцев запутались в моих волосах, когда он откинул мою голову назад, чтобы посмотреть на меня. — Ты примешь меня? Ты все еще хочешь меня?

От этого вопроса у меня так перехватило дыхание, что я не могла вымолвить ни слова.

— Мне так много нужно тебе сказать, Рози. Так много нужно объяснить, но... — он остановил себя, подойдя еще ближе, его объятия стали более настойчивыми, голос понизился от потребности, которую я тоже почувствовала. — Ты мне нужна. Мне нужно, чтобы ты приняла меня обратно, чтобы я мог показать тебе это.

— Лукас, — наконец сказала я, — не мог бы ты просто… замолчать и поцеловать меня? Пожалуйста.

Мне не нужно было смотреть на него, видеть его, знать, что он улыбался, когда завладел моими губами. Потому что, когда его губы наконец встретились с моими, я почувствовала это. Глубоко в своих костях. Я почувствовала его прекрасную улыбку, его доброту, его самоотверженность, его честность, его любовь. Я почувствовала все то, что делало его собой и что я так сильно обожала. Все, что заставило меня так беспомощно влюбиться в него.

Он раздвинул мои губы, углубляя поцелуй, говоря мне этим, как сильно он скучал по мне, как ему жаль, как сильно он нуждался во мне и хотел меня. И я приняла все это. Я взяла это для себя, храня в надежном месте, где хранила все остальное, что он мне дал, а я думала, что потеряла. Только теперь это больше не причиняло боли. Теперь это только наполняло меня счастьем. Это заставило меня парить.