Тако ткнулся носом в мою ногу, требуя внимания, поэтому я снова его почесал.

— Lo se, chico(исп. я знаю, малыш), — пробормотал я. Затем я сказал Лине: — Хорошо, если это все, тогда…

— Вау, — выплюнула Лина. — Просто вау. Ты действительно больший идиот, чем я думала.

— У меня нет на это времени…

— Нет, — оборвала она меня. И перемена в ее голосе была ясна как божий день. Я собирался выслушать все, что она скажет. И если я повешу трубку, она найдет способ со мной связаться. — Ты знаешь, что заслуживаешь услышать, что ведешь себя как идиот. Вот почему у тебя не хватило смелости ответить на мои звонки. Потому что ты не хочешь слышать правду. Потому что, если бы ты действительно услышал правду, ты мог бы открыть глаза и увидеть все по-другому, и тебе, возможно, пришлось бы по-настоящему покопаться в своей упрямой голове.

Моя челюсть сжалась.

Она безжалостно продолжила: — Я говорила тебе, Лукас. Я предупреждала тебя. Я сказала, если ты причинишь ей боль, я убью тебя. Рози — моя лучшая подруга. Она моя семья здесь, в Нью-Йорке. Она была всем, что у меня было до Аарона.

Пауза, и я могу сказать, что она пытается сдержаться.

— И я не шутила. Я должна была хотеть убить тебя. Но я сказала все это, когда предположила, что вы двое просто тайно трахаетесь. Ради развлечения.

— Все было не так, — проворчал я. — Все совсем не так.

— Я знаю, — призналась она. — Теперь я это знаю. Это единственная причина, по которой я не могу убить тебя. Потому что теперь я знаю всю историю.

Я почти боялся спрашивать.

— Всю историю?

— Да, Лукас. Эксперимент, который вы двое проводили, — сказала она, и ее тон изменился, как будто она больше не могла скрывать свои эмоции. — Рози рассказала мне об этом. Рассказала мне все. Все, что ты сделал для нее. Все свидания. В музыкальном магазине? В «У Алессандро»? На крыше?

Мои веки закрылись от воспоминаний.

— Я… я не хотел, чтобы это произошло, Лина. Я не хотел причинять ей боль. Я бы никогда... — мой голос дрогнул. — Она... намного больше, чем… Она — Рози, — мое дыхание стало затрудненным, слезы, которые я так старательно сдерживал, подступили к глазам, поэтому лучшее, что я смог сделать, это повторить свои слова. — Я не хотел, чтобы это произошло.

Моя кузина долгое время хранила молчание. Так долго, что я подумал, что это все, что на этом все закончилось, что она все сказала, и теперь я остался один.

Но потом она вздохнула, и звук был таким печальным, что я сам чуть не прервал звонок.

— Лукас... — она замолчала, и я мог представить, как она качает головой. — Ты не мог представить, что вы двое провернете все это, и она не влюбится в тебя по уши?

Мой мир остановился.

Точно так же, как тогда, когда я заметил ее в том терминале, пока она бежала ко мне. Или когда я поцеловал ее и даже не почувствовал, как на нас льется вода — мне было все равно. Или когда она сказала мне, что скучала по мне, когда я прибежал к ней домой в час ночи.

Только на этот раз все было по-другому, потому что серьезность, смысл слов, которые я услышал, был… слишком велик.

Она не влюбится в тебя по уши?

В груди стало слишком тесно.

Я больше не был уверен, сижу я, стою или лежу на полу. Я даже не мог сказать, выскользнул ли телефон из моей руки, пока голос Лины каким-то образом не пробился сквозь туман.

— Ты хочешь сказать, — сказала Лина, — что отвез ее в «Zarato», каким-то образом смог убедить владельца позволить тебе пользоваться их оранжереей, повесил светильники и установил проектор только для того, чтобы ты мог воссоздать ту ночь, когда она пожалела, что не встретила тебя, и ты не подумал, что это могло случиться?

Слова Лины едва улавливались в моей голове, просто входили и выходили, мой разум все еще обрабатывал — зациклился — на том, что она сказала ранее.

— Ты хочешь сказать, что даже потрудился испечь для нее мой свадебный торт — и да, Аарон сказал мне, что помог тебе с этим, и поверь, он поплатился за то, что хранил этот маленький секрет — что ты танцевал с ней и целовал ее под гребаным дождем, как современный мистер Дарси, и ты все еще думал, что ничто из этого не заставит ее влюбиться в тебя?

Лина дала мне возможность что-то сказать, но я был слишком медлителен.

— Ты хочешь сказать, что она последовала за тобой в аэропорт…

— Лина, — наконец удалось мне сказать. Умоляюще.

Она просто ждала, когда я продолжу.

Я с трудом восстановил дыхание, прежде чем что-то сказать, и, вероятно, именно поэтому слова вылетели из меня с тяжелым глотанием воздуха.

— Она любит меня? Она так сказала? Рози сказала, что она любит меня?

Секунды растянулись в вечность.