Именно поэтому я слегка опустил голову и прошептал ей: — Что ещё, чёрт возьми, за nitwit(бестолочь; так как Лукас испанец, он скорее всего не знал этого слова)?

Ее голова очень медленно повернулась в мою сторону, и когда она подняла на меня глаза, в ее взгляде было удивление. А также немного веселья. Как я и хотел.

— Лукас, будь серьезным, — отчитала она меня. Но, по крайней мере, ее губы больше не дрожали.

— Аарон, amor m'io(исп. любимый), — сказала Лина, возвращая меня к обсуждаемому вопросу. — Не мог бы ты опустить меня, чтобы мне легче было пнуть идиотские яйца моего кузена? Очевидно, он думает, что все это шутка.

Аарон слегка закатил глаза, но потом посмотрел на меня серьезным взглядом. Он выглядел устрашающе. Высокий и хмурый. Но не то чтобы он меня запугивал. Единственный человек в комнате, которого я немного боялся, был ростом метр шестьдесят три и с веной, которая могла в любую секунду выскочить из её лба.

— Ладно, — вздохнул я. — Тебе нужно успокоиться, — сказал я своей кузине. — Мы провели ночь вместе, здесь, в твоей квартире. Но это не то, что ты думаешь, ясно?

Глаза Лины сузились. Аарон наклонил голову.

Я мог видеть скептицизм моей кузины на ее лице.

— Здесь только одна кровать, Лукас. И стоит ли мне повторять, что ты практически голый?

Я знал Лину, я знал, что она не оставит эту ситуацию... никогда. Она была упрямей некуда. Поэтому я сказал это так четко, как только мог: — Мы с Рози не трахались.

Я услышал резкий вздох своей соседки по комнате, но проигнорировал его. Мне пришлось это сказать. Я был в полотенце и пытался донести свою мысль, ради всего святого.

Лина издала странный звук.

Через несколько секунд Рози сделала небольшой шаг вперед.

— Помнишь те пропущенные звонки? Вскоре после того, как ты уехала?

Лина кивнула, ее убийственный взгляд смягчился, когда она переключилась на Рози.

— Ну, в ту ночь в моей квартире произошел... небольшой инцидент.

Я разбушевался.

— Потолок в ее гостиной обвалился. Совсем небольшой инцидент.

— Ладно, — согласилась Рози. — Небольшой или нет, я не могла там оставаться. На самом деле, моя квартира не пригодна для жизни, пока не закончится ремонт. Вот почему я здесь. Вот почему я позвонила тебе в тот вечер, чтобы узнать, можно ли провести несколько ночей в твоей квартире. Но ты была вне зоны доступа, поэтому я просто собрала свои вещи и воспользовалась твоим запасным ключом. Это было в ту ночь, когда Лукас приехал в Нью-Йорк.

Наступило долгое молчание, во время которого Аарон снова нахмурился, а у Лины вена расслабилась и стала едва заметной, gracias a Dios(исп. спасибо Господу).

Наконец моя кузина сказала: — Так вы двое, — она махнула рукой в нашу сторону, — жили здесь? Вместе?

Я кивнул, и Рози сделала то же самое.

— И это значит, — продолжала Лина, — что вы не переспали и что мы не застали вас двоих, занимающихся постсексуальными проделками?

Рози скривилась, ее щеки покраснели: — Постсексуальными проделками?

Я просто скрестил руки на голой груди и ответил просто: — Нет.

Лина, казалось, поняла это, ее выражение лица испортилось, когда она сказала: — Почему ты мне не сказала?

Рози заговорила раньше меня: — Я чувствую себя ужасно и...

— Это из-за меня, — ответил я. — Я убедил Рози, что мы не должны беспокоить тебя. Что нет смысла говорить тебе об этом.

Рози повернула голову, посмотрела на меня, а затем вернулась к своей лучшей подруге.

— Мне так жаль, Лина. Мы должны были сказать тебе. Мы действительно, действительно должны были. Но мы не хотели волновать тебя из-за пустяков. И я... ну, со всем происходящим я забыла, что ты сегодня возвращаешься, поэтому я даже не смогла предупредить тебя.

Лина медленно кивнула, оценивая информацию, выглядя скорее грустной, чем рассерженной.

Я почувствовал, что Аарон смотрит на меня. Его глаза были сужены, но не в неодобрительном смысле.

— Лукас был так добр ко мне, — пробормотала Рози, сделав пару шагов вперед. И когда она заговорила дальше, ее голос, казалось, набрал силу, стал более твердым. — Нет. Он был лучшим. На самом деле, я не знаю, почему ты так строга к нему. Потому что он добрый человек. И внимательный. И он сделал все, чтобы я чувствовала себя в безопасности. Так что никому здесь не надо давать по яйцам. Особенно его.

Услышав, как Рози говорит обо мне такие вещи, я пожалел, что стоял в полотенце перед своей любознательной кузиной и ее мужем. Потому что мне хотелось обхватить ее руками и прижать к своей груди. Прижать ее к себе в то время, которое, как я знал, было совершенно неуместным.

Потому что она вступилась за меня.

Даже я не подумал об этом. Я был готов принять побои.

Я сглотнул, подавляя свои чувства.

Рот Лины приоткрылся, ее тело обмякло в объятиях Аарона. А Аарон... улыбался? Если едва заметный изгиб его губ можно было считать таковым.