Если я скажу правду, это будет поражение, которое я пока не хочу признавать. Поэтому мне приходиться думать быстро.

— Он хочет написать о нас статью... о том, каково это — быть детьми потребительских магнатов. И я согласилась, потому что я в долгу перед ним, и я знала... я знала, что ты не согласишься, потому что он должен следовать за нами повсюду. Поэтому я подумала, что вранье о Комик-Коне поможет познакомить его с тобой...

Ло смотрит на меня холодными, суженными глазами, и он отпускает мои руки, делая четыре шага назад от меня.

— Он должен следовать за нами повсюду?

Я киваю.

— Мне жаль. Я должна была спросить тебя...

— Знаешь, почему я бы отказался? — он показывает на себя. — Я ненавижу необходимость прятать алкоголь. Ты не понимаешь этого, потому что секс — это то, чем мы занимаемся наедине.

Я хмурюсь.

— То как ты, ты обращался со мной на глазах у Райка? Это называется наедине?

Ло качает головой.

— Самое большее, что он подумает, это то, что я возбужденный парень, Лил. Он не догадается, что ты сексоголик. И мне не нужно, чтобы он писал о наших проблемах в опубликованной статье, которую увидит мой отец.

— Это для оценки в классе, — вру я. Статьи даже не существует! Но это лучшее оправдание, которое у меня есть, чтобы оправдать присутствие Райка рядом с нами. — Он не будет ее публиковать.

— И ты поверила ему, когда он тебе это сказал? Это чушь собачья.

— Это не так! — опровергаю я, мои глаза наполняются слезами. Я никогда так сильно не старалась направить его в хорошее русло, и это разрывает меня на части. — МнежальМнежальМнежаль, — бормочу я невнятно.

Его лицо искажается, и он сокращает расстояние между нами.

— Эй... — его голос смягчается. Он обнимает меня за щеки и вытирает слезы большим пальцем. — Мы можем сказать ему, что нам это больше не интересно.

Я качаю головой и задыхаюсь от рыданий.

— Нет...

Почему это не может быть проще? Я хочу иметь возможность сказать Ло, чтобы он остановился, но он не захочет. Что бы я ни сказала, он будет продолжать пить. Это кажется мне единственным выходом.

— Почему нет?

— Я обещала, — говорю я. — Пожалуйста...позволь мне...позволь мне сдержать обещание.

Этим эмоциям нужно положить конец. Я начинаю тонуть в них, поэтому я сосредотачиваюсь на вещах, которые всегда заставляют меня чувствовать себя лучше. Я легонько целую его в губы.

Он целует в ответ. А потом его губы покидают мои. Он кладет руку мне на затылок и смотрит на меня так, как будто мы должны поговорить еще, но я предпочитаю заниматься другими вещами.

Я расстегиваю пуговицы на его джинсах.

— Лили... — говорит он очень тихо.

Я расстегиваю молнию и стягиваю их.

— Молчи, — я собираюсь опуститься на колени, но он хватает меня за локоть.

— Лили... — его янтарные глаза стекленеют. Он собирается сказать мне остановиться?

Я хмурюсь в замешательстве.

— Что?

После долгого мгновения он шепчет: — Ничего.

Он отпускает свою хватку, и я вижу, как его щеки становятся ледяными. Мои колени ударяются о пол, и я планомерно стягиваю его трусы. Он держит руку на моем затылке, и я пытаюсь забыть печаль в его глазах, такую, которая может вызвать беззвучные слезы.

Я пытаюсь вспомнить страсть, огонь, и в этот момент я стараюсь утопить его в удовольствии.

Глава двадцать шестая

.

Наши отношения висят на тонких ниточках, которые вот-вот порвутся. Я чувствую это. Уверена, что он тоже это чувствует. Его больше всего беспокоит, сможет ли он удовлетворить меня, но это меньшая из наших проблем. Наш эгоизм вклинивается между нами. Ни один из нас не готов отказаться от того, что мы любим, ради друг друга. Пока не готовы. И я не уверена, что нужно сделать, чтобы отпустить наши зависимости.

К воскресенью гроза запирает нас в квартире, и Коннор заходит без предупреждения — без всякой причины, кроме как выпить пива с Ло. Я начинаю верить, что ему нравится торчать рядом с нами. Поспорив, кто выиграет партию в шахматы, Ло и Коннор достают доску и играют между болтовней и глотками пива.

Я листаю журнал Cosmo на стуле, читая о новых позах в сексе. Я понимаю, что то, что важно для меня, может быть не важно для других девушек. И я смирилась с этим. Секс — это то, что я искренне люблю. В моем случае, возможно, слишком сильно.