Я замираю, а глаза едва ли не выкатываются из орбит.

— Вот дерьмо. Он здесь, — шепчу я Норе, которая, кажется, не в силах стереть со своего лица самодовольную усмешку. — Оставь эти грязные мысли, — подмигиваю ей и встаю с дивана, — на потом.

Бросаюсь к двери, воплощая на лице наилучшее «я-не-думала-о-том-чтобы-домогаться-тебя» выражение.

Но Дилан не облегчает мне задачу. Его джинсы слишком низко сидят на бедрах, загорелая кожа виднеется из-под плотной футболки, мускулистые руки сгибаются, когда он ставит что-то на крыльцо.

— Привет.

Выразительный взгляд карих глаз устремлен на меня, и я начинаю в нем тонуть. Мозг стирает все разумные мысли и, по-видимому, слова тоже. Дилан медленно растягивает губы в улыбке, и мой живот в ответ делает серию сальто.

— Гхм, — Нора подает голос, сообщая о своем присутствии и выводя нас обоих из транса.

— О, привет, Нора.

— Дилан, — кивает она, — я уже ухожу. — Девушка перекидывает свой хвостик через плечо. — Позвони мне позже, Эви. Пока, Дилан.

Обняв его, она выходит за дверь и, желая поиздеваться надо мной, вытворяет за его спиной что-то похожее на движения и толчки бедрами.

— Пока. — Дилан наблюдает за тем, как Нора садится в машину и поворачивается ко мне. — Какая-то она странная.

— За это я ее и люблю. Ну что, ты собираешься войти? — спрашиваю я, пытаясь разглядеть, что находится под одеялом, за которым он прямо сейчас наклоняется.

— Да. У меня для тебя подарок.

Внутри меня просыпается мечтательная двенадцатилетняя девчонка, прыгающая от счастья:

— Что там? Щенок?

— Хм, нет. — Дилан кладет подарок на стол возле пианино. — У меня нет привычки душить щенков. Они слишком милые.

— О, верно, — хихикаю я, и он кивает на диван, жестом приказывая мне сесть.

— Готова? — Его волнение настолько заразительно, что мое сердцебиение учащается. Ухватившись за ткань двумя пальцами, он снимает ее. — Вуаля.

Я молча смотрю на статуэтку с большим животом и со счастливой улыбкой. Должно быть, молчание и выражение лица передают мое разочарование, потому что Дилан перестает улыбаться.

— Тебе не нравится?

— Нет, это не так. — Я пытаюсь казаться взволнованной, хотя понятия не имею, что это за чертовщина. — А что это?

— О! — смеется он с облегчением. — Это Будда. Для твоей медитации.

— Моей что?

Он смотрит так, будто у меня выросли три головы.

— Знаешь, новая медитирующая штука, которую ты делаешь. Мне пришлось обойти три магазина, чтобы найти его.

Внезапно меня осеняет, и я, наконец, понимаю, о чем говорит Дилан.

— О-о-о-о-о… Точно! Он невероятный. И идеальный.

Мое сердце тает от столь милого жеста. Встав с дивана, я подхожу к Дилану и обвиваю руками его шею. Он опускает руки на мою талию, притягивая ближе.

— Спасибо, Дилан. Это так продуманно, — шепчу я, прижимая подбородок к его теплому широкому плечу и располагая губы всего в нескольких дюймах от его шеи. Разумеется, почувствовав себя уютнее, я сразу разрываю наши объятия и возвращаюсь на диван. Здесь безопасно.

— Останешься ненадолго или ты собираешься на работу?

— Да. На пару минут.

Чувствуя себя как дома, Дилан располагается рядом со мной и, только коснувшись дивана, тут же ловит мою ладонь. Словно он обязан дотронуться до меня, словно его притягивает магнитом. И, хотя мы всегда были нежны, я поняла это только после прошлой ночи. Да и не жалуюсь.

Вдруг он узнает, что его прикосновение оказывает на меня такое же влияние. Кроме того, у меня и так мурашки бегут по коже, и волоски стоят дыбом.

— Так вот, сегодня утром я сказал Джордану о продаже закусочной, — признается Дилан, выводя пальцами круги на моей коже. Он издает горький смешок. — На самом деле все прошло не так гладко.

— Ну, — начинаю я, наблюдая за тем, как он рисует узоры на моей руке, — ты должен дать ему время, чтобы он понял суть твоей идеи. Джорди будет никем, если методично не продумает каждый шаг. Он все планирует. Он не такой спонтанный.

— Забавно, — Дилан встречается со мной взглядом, — бабушка Молли сказала почти то же самое.

На моих губах появляется дерзкая улыбка.

— Знаешь, как говорят? «Великие умы» и все такое. Кроме того, я всегда права.

— Давай-ка не фантазируй, Хоппер. Я бы сказал, что в семи случаях из десяти.