— Уф, да. Это же не ракетостроение, Хоппер. У меня весьма способные руки. — Склонив голову набок, взглядом умоляю ее сказать мне что-нибудь заумное. Вместо этого она сует в рот клубнику, и я замечаю, что ее щеки почти такие же красные, как эти ягоды. — Будешь сидр?

Девушка кивает, и ее хвостик вторит этому движению. Мне нравится, что Эви заплела волосы. Удивлюсь, если она сделала это для меня.

Откупориваю сидр, и визг Эви уплывает в окружающую темноту. Она берет в руки стаканчики и удерживает их передо мной. Налив игристый напиток, я ставлю бутылку в траву.

— Итак, у тебя был хороший день?

— Да. Но сегодня у нас было много людей, ворчащих по поводу своих волос. — Она сглатывает, и мой взгляд устремляется к ее шее, к этой гладкой кремовой коже. Как же сильно я хочу узнать, какова она на вкус. — Хотя это нормально. Не всем же быть счастливыми. Как насчет тебя?

— А?

— Ты даже не слушаешь меня, Диллс.

— Я слушаю, слушаю. О чем ты спросила?

Прищурившись, Эви допивает сидр и ставит стакан рядом с бутылкой.

— Просто хотела узнать, как прошел твой день. — Она перемещается, а затем ложится на спину и смотрит в небо.

— Хорошо. Даже рассказать не о чем. — Допиваю сидр и ложусь рядом с ней. — Я больше не пытался поговорить с Джорданом. Просто дам ему немного времени, как ты и сказала.

— Да, — соглашается девушка, вытягивая руки вверх так, словно пытается поймать звезду.

— Твои руки до сих пор такие маленькие, — замечаю я, наблюдая, как она вертит ими в воздухе.

Эви поворачивает голову в мою сторону, любопытно прищурившись.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда мы познакомились. Ты не помнишь? Я сказал, что у тебя маленькие руки.

— О, да, — Эви изгибает губы в улыбке, — и ты назвал меня смешной девчонкой.

— Ну, — признаюсь я, ухмыляясь собственным воспоминаниям, — ты и была смешной.

— Возможно, выглядела я забавно.

— Но все равно мило.

Я касаюсь Эви плечом, и жар ее обнаженной кожи почти прожигает мою рубашку. Она чертит указательным пальцем по линии на своей ладони, будто прослеживает ее путь.

— У меня мамины руки. Они были маленькими, но пальцы очень длинными. Это очень хорошо для игры на пианино. — С губ девушки срывается тяжелый вздох. — Вероятно, она бы расстроилась, узнав, что я до сих пор не играю... но я просто не могу.

— Нет, не так, Эви. — Мой голос твердый и решительный. — Твоя мама хотела бы, чтобы ты начала играть. Ведь она всегда играла.

— Думаю, да. — Ее руки падают вниз, и она выпускает, казалось, сотканный из сожаления выдох.

В полной тишине мы бок о бок лежим на покрывале, держась за руки. Мое сердце колотится, а слова бабушки эхом звучат в каждой частичке мозга.

«Иногда жизнь не дает нам второго шанса».

В моей груди страх, неуверенность и волнение стучат так громко, что не удивлюсь, если мои намерения станут для нее совершенно очевидными.

Я ненадолго замираю в нерешительности, а затем скольжу рукой к Эви и переплетаю наши пальцы. Из-за покалывания, поднимающегося по моей руке, чувствую себя двенадцатилетним мальчишкой, который впервые держит девчонку за руку. Подушечкой большого пальца я вырисовываю небольшие круги по костяшкам ее пальцев. Кожа Эви в сравнении с моей ощущается, как шелк. Она поворачивает голову, просияв улыбкой, полностью меня раскрепостившей.

Что-то внутри рушится и одновременно восстанавливается. Я на грани открытия, а может быть, и полнейшего краха. По крайней мере, я наконец-то узнаю это. Громко прочищаю горло, чтобы набраться смелости.

— Закрой глаза, — произношу мягким, но требовательным голосом. И улыбаюсь, видя, как ее ресницы опускаются на щеки. — Что ты слышишь?

Тогда я закрываю глаза, и моих ушей достигает ее довольный вздох:

— Я слышу сверчков, и они звучат так, будто счастливы.

Позволяю Эви быть такой оптимисткой. Мне нравится в ней эта черта. У нее даже сверчки счастливы.

— Хорошо. Теперь скажи мне, что ты чувствуешь?

— Что чувствую? М-м-м... Я чувствую твои пальцы. И твой большой палец щекочет меня.

Она хихикает, и от ее смеха сквозь меня проходит волна тепла. Открыв глаза, я как можно тише поворачиваюсь на бок, склоняясь над ней, и ищу хоть какой-то признак того, что Эви об этом знает. Но она спокойна, черты лица расслаблены, дыхание ровное. Опускаю ладонь на ее щеку. Горячая кожа контрастирует с прохладным ночным воздухом, дыхание девушки мгновенно меняется.

— А что ты чувствуешь сейчас?

— М-м-м... Твою руку. Она… теплая, — говорит Эви слегка дрожащим голосом.