Как ни гнала я мысли о Тони, они преследовали меня с настойчивостью маньяка. Воспоминания, воспоминания… Сначала я сопротивлялась. Потом сдалась. Снова и снова пережевывала все, что произошло с седьмого июня по тридцать первое августа. В тысячный раз пересматривала фотографии. Завела на Фейсбуке фейковую страницу с ником Masha Ivanova и курящей жабой на аватарке и пробралась с нее на страницу Тони. Впрочем, там ничего не изменилось. После нашего с ним совместного селфи на фоне памятника Робин Гуду он не сделал ни одной записи.

Когда-то Маргарет целыми днями сидела у окна и смотрела на подъемный мост. Сквозь дождь, сквозь снег. Хотя прекрасно знала: тот, кого она ждет, никогда не придет. Я тоже стояла у окна и смотрела на дорожку у парадной. А когда выходила на улицу, невольно вглядывалась в прохожих…

Хуже всего было по ночам. По идее, природа должна оберегать будущего младенца, на время прикрутив мамаше либидо, но со мной что-то не сработало. И если днем мучили более-менее пристойные воспоминания, то ночью память подсовывала такое, что оставалось только грызть подушку.

Несколько раз я брала телефон и набирала номер Тони. Хотя английской симки больше не было, номер все равно в моем мозгу словно лазером выжгло. Но на кнопку соединения так и не нажала. Если б он хотел, давно бы тебя нашел, говорил такой взрослый и мудрый внутренний голос. А раз нет… значит, и смысла нет.

Как-то в середине октября мы разговаривали с Люськой, и мне категорически не понравилось, как она себя ведет: мнется, не смотрит в камеру, то говорит слишком бодро, то забывает и скисает.

— Люсь, что случилось, скажи уже, — не выдержала я.

— Свет, ты это… ты вообще как? — еще больше замялась Люська.

— Не будет у меня выкидыша, не волнуйся.

— Свет, в общем… Я не хотела говорить, но ты же все равно узнаешь… В общем, Каттнер женится.

Сердце сбилось с ритма — сначала замерло, а потом пустилось в бешеный галоп. Черная ночь вокруг начала прорастать белыми разводами инея… Ногти покрепче в ладони, до крови — всегда помогало…

— На ком? — я удивилась, насколько равнодушно это прозвучало.

— На этой суке рыжей, Эшли. Свет…

— Люсь, не надо. Пусть женится, на ком хочет. Я видела, как он ее лапал, так что…

— Да ты что?! — Люська вытаращила глаза. — И ничего не сказала?!

— А что я должна была сказать? Я как раз перед этим тест сделала. Сидела в холле и думала, говорить ему или нет. Ну и… вопрос снялся сам собой, — обо всем остальном, что тогда произошло, я не сказала бы даже под страхом смертной казни, уж слишком это было стыдно.

— Да… — протянула Люська убито. — А я-то думала, что он…

У меня не было сил продолжать этот разговор, и я поспешила распрощаться. Легла на кровать и уставилась в потолок.

Есть такой анекдот прекрасный. Пессимист говорит: «Ну, хуже уже не бывает». А оптимист в ответ: «Нет, бывает, бывает!»

Вечером приехал Федька. Я открыла ему дверь и снова ушла в спальню.

— Что тебе приготовить? — крикнул он с кухни. — Омлет будешь?

— Нет, — ответила я.

Он заглянул ко мне, посмотрел внимательно, сел рядом, взял за руку.

— Свет, что случилось?

— Со мной. Все. В порядке, — медленно и четко ответила я.

Федька продолжал смотреть на меня

— Он женится, — неожиданно сказала я.

— Кто? — не понял Федька, но тут же сообразил: — А… Ясно.

Передо мной было какое-то мутное пятно, из которого глаз выхватывал то ежик коротко стриженных темных волос, то тонкий шрам на виске, то брови, словно нарисованные кисточкой. «Как глупо…» — крутилось в голове.

— А что, если нам тоже пожениться? — словно между прочим поинтересовался Федька, глядя куда-то в угол. — Наш ответ Чемберлену. Забьем Мике баки.

— Федь, ну что ты несешь? — поморщилась я. — Не смешно ни разу.

— А кто смеется? — он снова перевел взгляд на меня. Абсолютно серьезный взгляд.

— Ты рехнулся? Делать предложение бабе, которая любит другого мужика и ждет от него ребенка. Причем в тот самый момент, когда она узнает, что этот самый мужик женится на другой.

— Если у нее и были еще какие-то надежды, то теперь мужик этот самый для нее окончательно потерян. Поэтому стоит пригасить эмоции и посмотреть на ситуацию здраво.