Люси говорила спокойным голосом, а у Элизабет вставали дыбом волоски на руках. Если Джеймс пришел в такую ярость из-за какой-то книжки, то что бы он сделал, узнав, что раб соблазнил его жену?

— Ты зачем пришла, Люси? — невозмутимо поинтересовался Самсон.

— Хороший ты парень, Самсон, хоть и дурак. Жалко мне тебя. Вот, каши тебе принесла поесть.

— Спасибо, негритянка, но я не голоден.

— Вот как? Кто-то уже успел тебя покормить?

— Нет. С чего ты взяла?

— Вон, у тебя крошки застряли в бороде. Неужто наша белая госпожа приходила утешить страдальца? Или ты водишь шашни с кем-то еще?

— Нет, Люси. Лучше иди, пока тебя никто не застукал.

— Ну что ж, как знаешь.

Элизабет увидела, как огонек свечи удаляется от столба. После подслушанного разговора ей стало не по себе. Нужно быть крайне осторожной, чтобы Джеймс не укрепился в своих подозрениях. Какое-то время лучше не видеться с Самсоном, иначе это плохо кончится для них двоих.

Зябко кутаясь в плащ, Элизабет дождалась, пока огонек окончательно скроется из виду, и вновь подошла к столбу.

— Я все слышала, — сходу сказала она. — И мне страшно.

— Да ладно, будет тебе, — нарочито беззаботно ответил Самсон. — Вечно эта негритянка несет всякую чушь.

— Но нам все равно нужно быть осторожными. Лучше пока не встречаться.

Самсон молчал, и лишь его напряженное сопение доносилось из темноты.

— Знаешь, Лиз, — наконец заговорил он, — у мистера Чарльза я жил почти как свободный человек. Он обращался со мной как с равным, брал в поездки, позволял читать. А здесь ко мне относятся как к скоту. Работай, работай, работай, пока не сдохнешь. Повезет еще, если тебя не забьют до смерти, потому что левой пятке хозяина так захотелось.

Элизабет слушала, не перебивая. Похоже, Самсон долго держал это в себе, а сейчас его прорвало словно плотину.

— Чинил я недавно ограду загона, — продолжал он. — Так этот сукин сын Браун встал над душой и давай нудить: «Не туда доску прибиваешь, ниггер криворукий, выше бери!» Я ему говорю: «Мистер Браун, доска там, где надо, просто с того места, где вы стоите, кажется, что она слишком низко».

— А он что?

— Взбесился, начал орать. Рожа красная, глаза навыкате, слюни летят. И знаешь, Лиз, так мне захотелось взять молоток и долбануть его по башке, чтобы мозги в разные стороны… Но я сдержался. «Нет, — сказал я себе, — если я проломлю череп этому куску дерьма, то меня вздернут, и я больше не увижу мою маленькую белую мисс». Сцепил, в общем, зубы и приколотил эту треклятую доску, как хотел Браун.

— И как? — хмыкнула Элизабет. — Он остался доволен?

— Какой там. Сказал, что теперь слишком высоко, и велел переделывать.

— Вот болван!

— Он же белый, ему видней, — проворчал Самсон. — Ты права, Лиз, нам нужно быть осторожными. Только…

Он осекся, и Элизабет услышала, как он тяжело сглотнул.

— Что? — спросила она.

— Не бросай меня. Я не прошу приходить ко мне в конюшню или куда-то еще. Но… я должен знать, что нужен тебе.

Она погладила его по щеке.

— Ты нужен мне, Самсон, — тихо сказала она.

Он поцеловал ее ладонь.

— А теперь беги. Тебя могут здесь увидать.

— Сейчас. — Элизабет принялась рыться в корзине. — Я принесла тебе немного виски.

— Виски? Это хорошо. Я тут замерз как собака.

Элизабет достала тыквенную бутылку, выдернула пробку, и в воздухе расплылся резкий запах спиртного.

— Вот.

Она поднесла бутылку Самсону к губам. Тот сделал глоток и крякнул.

— Ух! Крепкий! — выдохнул он.

— Еще?

— Давай еще пару глотков. Прямо чувствую, как согреваюсь.

Элизабет позволила ему еще немного выпить. А потом зачем-то поднесла горлышко к носу и понюхала. От резкого запаха заслезились глаза.

— Фу! — скривилась она, а затем зажмурилась, задержала дыхание и допила остатки.

Виски опалил глотку и пищевод и сгустком огня опустился в желудок. У Элизабет перехватило дух.

— Какая гадость! — простонала она.

— Ты выпила, что ли? — удивился Самсон.

— А что? Приличные леди не пьют виски?

— А мне почем знать? Я всего лишь ниггер, — со смешком ответил он.

Жжение во рту прекратилось, зато по жилам начало растекаться благодатное тепло. Неплохо, совсем неплохо! Плечи больше не зябнут, да и пальцы перестали дрожать.

Элизабет поцеловала Самсона на прощание и ушла.

* * *

Наутро за завтраком муж вел себя как ни в чем не бывало. Шутил, смеялся, травил какие-то байки. Ни дать ни взять, благодушный глава семейства в кругу домочадцев. Словно это не он вчера истязал Самсона и насиловал Элизабет. Хотя, судя по его приподнятому настроению, эти гнусные деяния насытили его как вампира, влив в его прогнившие жилы свежую кровь.