Благо, Джеймс под вечер так налакался виски, что Цезарь был вынужден чуть ли ни волоком тащить его наверх. До утра муж проспит беспробудным сном и не заявится к Элизабет посреди ночи, а значит, у нее есть возможность навестить Самсона у столба.

От воспоминаний об экзекуции все внутри сжалось в болезненный ком. Джеймс — просто изверг! Рано или поздно он убьет Самсона или ее. Что же делать? Как вырваться на свободу? Может, бежать?

Но как? И куда? На Север, в Трентон? Отцовского особняка больше нет, но если попроситься к дядюшке Бенджамину?..

Нет, к дядюшке нельзя. Джеймс мигом ее там разыщет и заставит вернуться домой. Да и Самсон… Конечно же, если бежать, то только с ним. Она не бросит его в лапах этого подлеца.

Но Алекс вроде что-то говорил про закон, по которому беглых рабов должны выдавать их владельцам… Значит, в Штатах оставаться нельзя. Нужно ехать в Канаду. Но до замужества Элизабет ни разу не выезжала за пределы Новой Англии, и ей до колик страшно подаваться в чужую страну. Да и деньги… Конечно, в чайнике Брауна еще оставалась некая сумма. Ее хватило бы на первое время, но что потом?

Элизабет привыкла жить в достатке, и понятия не имела, как зарабатывать на хлеб. Допустим, она могла бы шить или давать уроки музыки. Самсон бы тоже что-нибудь подыскал. Но как посмотрит общество на молодую женщину, живущую с чернокожим мужчиной? Будь она богатой, Самсона можно было бы выдавать за слугу и прятаться от людских пересудов за толстыми стенами роскошного особняка. Но Джеймс отнял у нее наследство, и все, на что она может рассчитывать — пригоршня монет, зарытых в чайнике под беседкой.

«Надо посоветоваться с Паркерами, — решила Элизабет. — Может, они подскажут, как поступить».

В просвете между деревьями забрезжили тлеющие угли кузнечного горна. Элизабет прикрыла фонарь плащом и с замиранием сердца прислушалась: нет ли охраны. Но, кроме стрекотания сверчков, ничто больше не нарушало ночной покой.

Она двинулась дальше. И вот, в свете фонаря показался столб и темная фигура, прикованная к нему.

— Самсон? — тихо позвала Элизабет.

— Лиз? — хрипло спросил он.

— Да, это я.

Откинув капюшон, она подошла поближе. Острый запах пота и крови ударил в нос. Ноги уже не держали Самсона, и он, ухватившись за цепи, практически висел на вытянутых руках. Прерывистое дыхание со свистом вырывалось у него из груди.

— Господи, боже мой! — слетело у Элизабет с губ. — Как ты?

— Ты пришла, и мне уже хорошо, — сверкнув белыми зубами, ответил Самсон.

— Тебе больно?

Она поднесла фонарь к его спине. Под корочкой запекшейся крови было трудно отличить старые шрамы от свежих ран.

— Если не шевелиться, то спина почти не болит. А вот руки…

Он дернул предплечьями. Лязгнули цепи. Подняв фонарь, Элизабет увидела, что на распухших запястьях из-под ржавых кандалов сочится кровь.

— Господи! Бедный! — Слезы навернулись на глаза. Элизабет погладила Самсона по курчавым волосам. — Надо тебя как-то освободить! Может Абрам сумеет…

Самсон покачал головой.

— Не стоит. Не нужно рисковать ни Абраму, ни тебе. Я уж как-нибудь продержусь.

Элизабет решила пока не говорить ему о побеге. Сперва нужно все хорошенько обмозговать.

— Тогда хотя бы попей, — предложила она.

— Не откажусь.

Поставив фонарь на землю, Элизабет достала из корзины воду и, выдернув пробку, поднесла бутылку к его губам. Самсон стал жадно пить. Капли стекали по подбородку, кадык дергался при каждом шумном глотке.

— Спасибо, Лиз, ты просто ангел, — сказал он, когда бутылка опустела.

— Я принесла немного поесть. Будешь?

— Давай.

Она поднесла к его рту сандвич с ветчиной, и он впился в него зубами. У Элизабет щемило сердце, когда она смотрела, как жадно он ест.

Проглотив последний кусочек, Самсон поцеловал ее руку. Элизабет больше не могла сдержать слез. Она прильнула к нему и прижалась лбом к его щеке.

— Прости меня! — шмыгнув носом, пробормотала она.

— За что?

— За эту дурацкую книжку. Если бы я знала, что все так обернется… Как этот чертов Браун вообще ее нашел?

— Чайник свой, наверное, искал. Пока мы были на работе, он в поселке все вверх дном перевернул.

— Вот ублюдок!

— Но я не сдамся, Лиз, — прошептал Самсон, опаляя горячим дыханием ее висок. — Белые хотят, чтобы мы жили в невежестве, как скоты. Но читать я не брошу! Уж лучше пусть мне выколют глаза!