Шатер отца, ну и мой, находился в центре поселения. Большой, размером с хороший дом тех же игенбогцев - он сверкал на солнце, точно крылья бабочки. Я издалека увидела, что отец стоит рядом со входом. А возле него крутится - вот грон недоделанный - эл’нари Тхамул. Ох, чую, он послал Око следить за мной.

Неспеша спрыгнула с Гнеды и передала ее поводья подбежавшему конюху.

– Этого не трогать.
– кивнула на жеребца.
– Дик и необучен. Подготовьте стойло, свежей воды, сена. Близко не подходить, пока не разрешу.

Надо показать добычу отцу, а после освежиться. Я чувствовала как вся пропахла бешеными скачками. Жеребец за моим плечом что-то негромко фыркал. Я посмотрела ему прямо в глаза, огромные и бирюзовые, обрамленные длинными ресницами.

– Не кусаться!
– предупредила тихо, но строго.

На самом деле мог и прихватить за плечо. Но те, кто с детства живут рядом с аквиллами, знают их характер, могут сразу разгадать намерения.

– Дочь.
– приветствовал меня папа, оглядывая с ног до головы.

Представляю как я сейчас выгляжу. Волосы растрепались, потная, шаровары и безрукавка в пыли. Но довольна-а-а-ая!

– Отец.
– я прижала руку к левой части груди.

– Говорят, ты нашла себе кое-что новое.

Он перевел взгляд на жеребца, пока я мрачно разглядывала Тхамула. Старший сын эл’нари Тамала - советника по торговым делам. Сам Тхамул считал себя великим поэтом, сочинял оды в мою честь и раздавал всем поселениям. Почему делал это он, а стыдно было мне?

Сейчас Тхамул смотрел на меня так, точно в голове сочинял очередной эпос. Не надо! Это все девы Гатаза и других поселений томно вздыхают о нём, восхищаясь умением красиво слова слагать, а вот меня воротит. Болтун он и есть болтун, и нечем тут восхищаться.

– С каких пор, - медленно проговорила я, - считается честью следить за дочерью правителя Степей?

– Я не следил!
– голос у Тхамула приятный, таким и правда только стихи рассказывать.
– Я следил за твоей безопасностью, принцесса!

Я чуть вздернула бровь, как бы давая понять, что думаю о таком заявлении. Отец хмыкнул.

– Золотой аквилла! Тхамул, ты забыл сообщить, кого именно укрощала моя дочь.

В глазах отца светилась гордость. После гибели моего брата я стала первой на очереди к наследованию трона. А это значит, что надо быть сильной, ловкой, умной и хитрой вдвойне, чтобы моё право признали мужчины. А еще смелой. Смелость - она помогла выжить нашим предкам, когда они впервые спустились в Степь.

А мне поможет быть мудрой правительницей, хотя, надеюсь, это случится нескоро. Отец правит мудро, да хранит его Мать-Степь.

– Повелитель, она подвергала себя опасности!

Я скривилась, услыхав голос Тхамула. Этот гнор думает попасть в мои мужья? Ха! Если только в его мечтах, от которых меня аж передернуло.

– Тхамул, - спокойно проговорил мой отец, - думаю, Эсфер сама может оценивать степень опасности, которой подвергает себя. Разве она не моя дочь? Разве не обучал я ее всему, что знаю? Разве не течет в ее жилах кровь Степи?

– И эта дочь, - мрачно сообщила я, ногтем очищая край безрукавки от грязи, - выберет себе избранника или избранников под стать. Смелых и справедливых. Умение читать вирши рассматривается в последнюю очередь, - уведомила с откровенным намёком.

– Отец, я тебе еще нужна?

– Занимайся своим золотым жеребцом, дорогая. Не будем отвлекать тебя.

Очень хотелось показать Тхамулу язык. Но я все же взрослая, к тому же наследница. Потому лишь гордо отправилась к конюшням, что располагались ближе к краю поселения. За спиной услышала подозрительно мягкий голос повелителя, который сулил кому-то неприятности.

– Давай поговорим, Тхамул, о том, как не стоит поступать тому, кто смотрит на наследницу престола как на свою избранницу.

Думаю, в ближайшее время этот гнор будет выглядеть слегка пришибленным.

Имя аквиллу придумалось само. Золотой, он и есть Золотой. Его шерсть красиво сочеталась с моими волосами. За лето они выгорели еще сильнее, так что солнечные и светлые пряди чередовались красивыми полосами. Внешностью я пошла в маму – умершую в послеродовой горячке много лет назад. К сожалению, и мой младший братик не выжил. Говорят, иногда Степь забирает себе дань. Мне тогда было три года. Я не помню ее, но портреты говорят, что мы похожи. Те же светлые прямые волосы, те же ярко-синие глаза и чуть вздернутые вверх брови. А вот кожа у меня довольно смуглая, как у отца.

Я направилась в свой шатёр, расположенный неподалёку от шатра отца. Моя гордость! Я заслужила право на него, пройдя наравне с остальными все испытания, для желающих обрести право называться воином, едва мне исполнилось восемнадцать. Степь мудра и даёт равные возможности что мужчине, что женщине. Хочешь быть независимой, и сама распоряжаться своей жизнью? Пожалуйста! Если докажешь, что можешь сама за себя постоять, обеспечить пропитанием и не уступаешь в ловкости и смелости другим воинам.