Я нахмурилась. Что за чудеса. Разве так бывает? Хотя и застревание в волчьем обличии само по себе удивительно.

— Это окончательно? — спросила с надеждой, стараясь не замечать, как бегут табуны мурашек по коже, там, где его ладони прожигали сквозь ткань.

Странно, но мне даже в голову не пришло отстраниться, отодвинуться подальше и прогнать эти будоражащие ощущения. Я чувствовала себя куклой в руках умелого кукловода. Воля моя была подавлена, как никогда, и отдана чужому разуму в жертву. В голове лишь кружилось от облегчения. Теперь-то, уверена, король не сомневается, что моей вины в том, что с ним произошло, нет.

Эдхард пожал плечами и сам отпустил меня. Отступил на шаг, словно спешил увеличить между нами расстояние.

— Надеюсь, навсегда, — блеснул в темноте глазами.

Где-то далеко пронзительно и тревожно вскрикнула птица. Я вздрогнула от неожиданности, по коже пробежал озноб, и в приоткрытую щель между створками дверей ворвался ветер. Я обернулась, уставилась на скрипящие доски. Смутное беспокойство завозилось ледяными щупальцами под ложечкой.

— Ты ничего не чувствуешь? — хрипло прошептала.

Рядом встревоженно всхрапнул Черныш. Белесое марево заклубилось у приоткрытой двери.

— Я закрою… — прошептала словно в тумане и двинулась вперед. Мне не нравился эта дымка. Она казалась липкой, неприятной и какой-то потусторонней, неправильной.

— Шэнна, стой! — резкий окрик заставил замереть буквально в полуметре от ручки двери.

Я отдернула руку и отступила назад. Не скажу, что привыкла вот так беспрекословно повиноваться приказам, но что-то в голосе короля заставило тревожный набат в голове загудеть еще громче. А потом я поняла, что голос Эдхарда опять звучит в моих мыслях.

Я еще не хотела в это верить, боялась обернуться и снова увидеть волка, но в глубине души понимала, что странное превращение снова завладело телом Черного Короля.

Руки повисли безвольными плетями, и щиколотки обвили влажные щупальца тумана. Но у меня не было сил, чтоб хоть на шаг отступить. Путешествие продолжается, и робкая надежда, что в Тито наши пути разойдутся, разбилась вдребезги, как тонкая фарфоровая чашка.

— Расстроилась? — бедро мазнул пушистый волчий хвост.

Я едва удержалась, чтоб не провести ладонью по шелковистой шерсти.

— Надеюсь, ты теперь веришь, что я тут ни при чем, — глухо выдавила, сжав руку в кулак.

Желтые глаза сверкнули в темноте, словно болотные огоньки.

— Я верю, что если ты и причастна к этому, то не нарочно…

Я огорченно покачала головой. Должно быть правильно, что короли такие подозрительные и недоверчивые, но на себе испытывать эту недоверчивость было откровенно неприятно. А еще неприятнее, что она, как ни крути, была полностью оправдана.

Волк подошел к двери, осторожно выглянул наружу, просунув узкую морду в щель. Хвост резко вильнул из стороны в сторону. Я, не задумываясь, проследила за ним взглядом. Но поспешно отвела глаза, когда Эдхард спрятался обратно и, навалившись лапами на хлипкую створку, захлопнул двери сарая.

— Иди спать, Шэнна, — приказал и, свернувшись в клубок, лег у самого порога.

— А ты?

— А мне лучше пока остаться тут…

***

Я покорно сделала несколько шагов в сторону лестницы. Словно моей волей кто-то управлял, заставлял двигаться туда, куда нужно. Послушные руки взялись за доски, холодные пальцы крепко сжали шершавое дерево. Я уже готова была поставить ногу на первую ступень. Но в последний момент марево спало, как прозрачная фата с головы новобрачной. Сознание прошили тысячи колючих иголочек, врезались в голову изнутри, как колючки молодого каштана.

Я резко развернулась, впилась глазами в волка. Он вздернул настороженно голову и угрожающе оскалил клыки. Он опять это сделал, опять попытался прогнуть меня под свои желания. Язык прилип к небу, моментально высушило гортань. Я и сказать ничего не могла, даже рот открыть. Лишь мотнула отрицательно головой — не пойду. А ночную тишину внезапно прорезал тревожный звук колокола, и вдруг я поняла, что в воздухе ощущается ненавязчивый тонкий запах гари.

Принюхалась. Терпкий привкус дыма оцарапал голо, оставил горечь на языке. Мне прекрасно был знаком и этот вкус, и этот запах. А еще то, какой опасной может оказаться вырвавшаяся из-под контроля огненная стихия, каким ненасытным нутром обладает и непомерной жаждой людских жертв. Ее бездонную утробу ничто не способно удовлетворить. Ничто… кроме…

От ужаса все внутри похолодело, и я резко бросилась к двери. Но Эдхард в последний миг перехватил меня, слегка прикусив за бедро. Возмущенно зашипела и потерла неприятно покалывающее место.

— Там пожар! — крикнула, не понимая, почему должна объяснять очевидные вещи. — Вдруг нужна помощь!

Теперь уже отчетливо слышался и нестройный гул голосов, и отчаянные крики, и что где-то там, совсем рядом, надрывно плакал маленький ребенок. Он звал маму, громко и жалобно, сквозь разрывающие душу рыдания и острый ужас. Я словно наяву видела охваченное языками пламени маленькое тельце, запачканные сажей щечки и набитого соломой игрушечного зайца, которого малыш крепко прижимал к груди.