С началом учебного года, который в Вооруженных Силах начинался с первого декабря, в войсках проводились оперативные и учебно-методические сборы. На сборы привлекались командиры соединений и частей и их заместители. Во время таких сборов на базе 34-й тяжелой танковой дивизии в декабре 1969 года в городе Борисове командующий поздравил меня с назначением на полк и присвоением внеочередного воинского звания — подполковник. Но как он это сделал?

В присутствии всего командно-политического состава армии он пригласил меня в президиум Военного совета и посадил меня рядом с собой. Во время доклада начальника штаба армии он давал советы, на что обращать особое внимание во время недельных оперативных сборов, особенно по вопросам боевой готовности. Это был большой педагогический и психологический прием, который лично меня обязал отдавать службе все физические и духовные силы, а сам командующий стал одним из тех, за кого во время войны подчиненные с готовностью отдавали жизнь.

Не ошибусь, если скажу, что кто бы ни встречался с Сергеем Федоровичем Ахромеевым на его продолжительном армейском пути, все без исключения, младшие и старшие офицеры, вспоминают его как учителя, наставника, требовательного и справедливого командира.

Вот что рассказал о своих встречах с маршалом С. Ф. Ахромеевым мой давний сослуживец полковник Муренко Виктор Афанасьевич, профессор Национальной академии обороны ВС Украины.

«Судьба подарила мне несколько встреч с маршалом Ахромеевым С. Ф., но они на всю жизнь останутся образцом для подражания и никогда не изгладятся в моей памяти.

В начале 1970-х годов в зенитной ракетной бригаде, где я служил, шло сезонное обслуживание техники. Надо сказать, что организовано оно было не лучшим образом. Для контроля работ прибыл с группой офицеров генерал-лейтенант Ахромеев С. Ф., тогда еще командующий 7-й танковой армией. Его встречали командир бригады полковник Н. И. Шарандин, начальник политического отдела и я, как дежурный по бригаде. После доклада комбрига командующий потребовал для себя танковый комбинезон (командир бригады и начальник политотдела встречали его в повседневной форме одежды) и, надев его, пошел в сторону зенитной ракетной батареи, которой я командовал («закон бутерброда»). Работы по сезонному обслуживанию техники в подразделении в мое отсутствие возглавлял мой заместитель, старший лейтенант Вороной В. П. Командующий спросил у него: «Кто проводил дефектовку техники перед началом обслуживания, в частности ходовой части вот этой транспортно-заряжающей машины»? Вопрос застал моего заместителя врасплох. Ничего внятного он доложить не смог, как правильно делается дефектовка, он не знал. Командующий попросил у него молоток и начал показывать, как это делается. Он уверенно провел осмотр ходовой части машины. Он даже проверил простукиванием выхлопную трубу, для этого ему пришлось, как заправскому водителю, лечь под машину и осмотреть механизмы от двигателя до заднего моста. Все это он делал профессионально, требуя, чтобы мой заместитель все обнаруженные недостатки заносил в дефектную ведомость. Мне было стыдно, что я и мои подчиненные никогда не делали этого. В других батареях тоже выявились факты неконкретного, плохо продуманного руководства сезонным обслуживанием техники. В процессе личной проверки Ахромеев С. Ф. не повысил ни разу голоса, а только в конце заключил: «Сезонное обслуживание в бригаде спланировано поверхностно. Руководство осуществляется плохо. Работы на технике остановить и всех офицеров через час собрать в клубе». Там в спокойной обстановке он пожурил нас и сказал: «Я не ожидал, что в бригаде, где 70 % офицеров имеют высшее инженерное и средне-техническое образование, обслуживание вооружения и техники проводится с такой низкой технической культурой. Ваша сложная боевая техника требует к себе более серьезного отношения. Если по-настоящему не организовано обслуживание вооружения, то никакие боевые действия успешно вести невозможно. Опыт войны показал: если не будешь восстанавливать вооружение в ходе боевых действий, то всегда проиграешь операцию».

Каждому из нас было стыдно, но упреки командующего были справедливы. Он установил командиру бригады десятидневный срок, чтобы пересмотреть план и более детально подготовиться к проведению обслуживания техники, и сказал, что обязательно приедет для повторной проверки.

Ахромеев С. Ф. мог держать слово. Он лично прибыл для повторной проверки и на разборе, никого не упрекнув, подчеркнул, что мы можем грамотно проводить работу на вооружении и с задачей справились успешно. Для каждого из нас это послужило хорошим уроком.

Вторая встреча с Ахромеевым С. Ф. состоялась в сентябре 1970 года. Мой подчиненный без моего ведома был назначен старшим машины по вывозу железобетонных плит для строительства объекта. Будучи недисциплинированным, он в дороге употреблял спиртные напитки, а затем отстранил от управления автомобилем водителя и сам сел за руль. В пути следования, в нарушение всех правил, взял в кузов загруженной машины двух студентов и, не справившись с управлением, опрокинул машину. Один из студентов погиб. Это было тяжелое происшествие. Командующий решил лично разобраться с причинами автопроисшествия.

После прибытия Ахромеева С. Ф. в бригаду я был вызван к нему, как непосредственный начальник виновника происшествия. В голове стоял мучительный вопрос: «Как могло случиться, что мой офицер стал виновником гибели человека: теперь его ждет суд, приговор и заключение». У меня не было слов для оправдания. С такими мыслями я вошел в кабинет командира бригады, где в это время находился командующий, и представился ему. Он сурово посмотрел на меня и потребовал охарактеризовать офицера, который был виновником происшествия. Я дал краткую и объективную характеристику офицера и доложил о двух взысканиях, которые были на него наложены за отстранение водителя от управления автомобилем. Командарм спросил: «Так почему же Вы, зная об этом, назначили его старшим автомобиля?» Я ответил, что я его не назначал, это было сделано без моего ведома. «Товарищ капитан, Вы свободны», — сказал командующий. Я вышел и стал ждать решения. Через несколько дней вышел приказ по армии. Все непосредственные виновные были строго наказаны. Старший машины отдан под суд и получил заслуженное наказание. Моей фамилии в приказе не было. Это был как раз тот типичный случай, когда наказание проходило не по пресловутой «цепочке», а по степени вины каждого. Но чувство вины у меня все же осталось.

Этот урок для меня не прошел даром. Впоследствии, командуя полком, вопросам подбора старших машин, я уделял особое внимание. Бывало всякое, в том числе и автопроисшествия, но не по вине старших машин.

При следующей встрече с С. Ф. Ахромеевым я был только свидетелем событий. А дело было так. В ходе командно-штабного учения на местности с управлением 7 ТА и с привлечением войск, на одном из его этапов проводилась работа по организации взаимодействия войск на макете местности. Я был привлечен на это учение в качестве офицера отдела ПВО армии.

Заслушивание проводил главнокомандующий Сухопутными войсками генерал армии И. Г. Павловский. Здесь же присутствовал командующий войсками округа генерал-полковник И. М. Третьяк. Должностные лица управления армии не успели хорошо подготовиться к заслушиванию, чем вызвали недовольство Главкома. Был «разнос». Ахромеев С. Ф., как командующий армии, молча, спокойно выслушал все и попросил времени для того, чтобы подготовиться и повторно доложить. Главком назначил повторное заслушивание на следующее утро. Впереди была только ночь. После ужина Ахромеев приказал всем собраться у макета местности. Он вел себя так, как будто ничего не произошло. Проведя анализ докладов должностных лиц управления армии, указал на недостатки и дал рекомендации по подготовке новых докладов, а также распределил время для тренировки и отдыха офицеров.