В Министерстве обороны не остался незамеченным факт проведения учения на государственном полигоне лично командующим армии. Это послужило началом тому, что учения на Эмбе с зенитными ракетными полками стали проводить, как правило, командиры дивизий, а с бригадами — командующие армии или их заместители. Это значительно повысило уровень боевой выучки войск ПВО Сухопутных войск.

Сейчас, когда вспоминаю выезды на полигон, кажется совершенно невероятным случай поражения зенитной ракетой комплекса «С-200» пассажирского самолета «Ту-154» украинскими средствами ПВО в октябре 2001 года. Этот прискорбный факт говорит, прежде всего, о слабой выучке командиров частей и подразделений, которые не сумели правильно оценить элементарную воздушную обстановку, когда на экране радиолокационной станции в секторе стрельбы наблюдалось всего две отметки: от мишени — на дальности 40 км и более яркой от ТУ-154 — на 240 км. При этом не выполнили свою задачу и инструктора полигона, которые находились на страховке боевых расчетов и отчетливо видели воздушную обстановку.

Видимо, на полигоне не было организовано оповещение о расписании полетов пассажирских самолетов по воздушным коридорам, а сами коридоры не нанесены на экраны радиолокаторов.

Ну и совсем непонятно, чем руководствовалось Министерство обороны Украины, выбирая для пусков ракет комплексов дальнего действия побережье курортного Крыма. Если бы это было экономически целесообразно и обеспечивало необходимые меры безопасности, то, вероятно, было бы сделано еще в советские времена. Однако всем войскам ПВО приходилось ездить в Ашулук в астраханские степи и на Эмбу в Казахстан, а то на более дальний полигон Сары-Шаган в Среднюю Азию. Тогда места для полигонов выбирали такие, чтобы вблизи границ стрельб не проходили трассы самолетов гражданской авиации и не было жилых поселков, то есть обеспечивалась полная безопасность на случай потери управления боевой ракеты.

Вспоминая о стиле работы генерал-лейтенанта С. Ф. Ахромеева, следует сказать, что в своей повседневной работе он обычно придерживался плановости и приучал к этому подчиненных, жестко осуществляя контроль за выполнением поставленных задач и отданных распоряжений. В работе с коллективом Сергей Федорович не жалел сил и времени на сплочение полевого управления армии.

На совещаниях и в личных беседах с офицерами он постоянно напоминал о том большом доверии, которое оказано командиру в управлении воинским коллективом, подчеркивая его роль и высокое положение, большие права и ответственность в решении важных вопросов военного дела. Он говорил: «Человек, занимающийся военной деятельностью, должен обладать многими качествами, но основными из них являются порядочность, честность и профессионализм, но самое главное — быть ответственным за принятое решение. Офицеру нужны, прежде всего, выдержка, настойчивость, такт, терпение и твердость в работе с подчиненными».

Мне кажется, что я и сейчас отчетливо слышу его голос и слова: «Командир является единоначальником и несет личную ответственность перед партией и советским правительством за постоянную боевую и мобилизационную готовность вверенной ему части».

Ахромеев воспитывал у командиров уверенность в себе, в своих правах, в своем авторитете. «Без этого командование немыслимо. В отношениях людей нет ничего дороже сознания, что тебе доверяют, на тебя надеются», — говорил он.

После принятия должности командующего 7 ТА, С. Ф. Ахромеев лично возглавил многочисленные командирские занятия и штабные тренировки, чувствуя в этом большую необходимость и пользу для офицеров. Начальники всех родов войск и офицеры штаба знали, что без глубокой подготовки на эти занятия явиться было нельзя.

Особую четкость и собранность в работе С. Ф. Ахромеева приходилось наблюдать на армейских и фронтовых учениях. Сосредоточенный и внимательный, он не просто выслушивал доклады. Он тщательно выверял по своей карте и карте подчиненного командира предполагаемые действия своих войск и противника и тут же задавал вопросы, требующие обоснования того или иного решения. Только основательные, подтвержденные расчетом доказательства могли убедить его. Он не любил верхоглядства, приблизительности в анализе, оценке обстановки, того или иного вопроса.

На заключительном этапе планирования операции, как правило, проводил занятие на макете местности, на которое вызывались все командиры дивизий, бригад и отдельных полков. Здесь с особой тщательностью командиры уясняли свои задачи, задачи соседей по рубежам и времени, а также вопросы взаимодействия между различными родами войск. Это было нелегкое, но очень важное мероприятие перед началом боевых действий.

Все занятия проводились в условиях, максимально приближенных к той местности и обстановке, в которой им предстояло действовать.

Сам предельно собранный, целеустремленный, он создавал на этих занятиях исключительно деловую атмосферу, мыслил широко и масштабно, заставляя каждого из присутствующих испытать состояние внутренней собранности и ответственности. Эта напряженная работа порой продолжалась несколько часов подряд, без перерыва. Потом все с удовлетворением ощущали в себе уверенность за успех действий штабов и войск в предстоящем учении и всю полноту личной ответственности. В подготовке войск С. Ф. Ахромеев ничего не делал «на авось». Командиры обязаны были продумать все детали предстоящего боя.

В динамике учений, когда на полях Минской и Витебской областей действовали все соединения и части армии, а также большое количество боевой техники, ощущение напряжения и высокой ответственности испытывали все. В этот период С. Ф. Ахромеев, как всегда, был спокоен, деловит и уверен в своих действиях. Мне не раз приходилось видеть, как к нему прибывали командиры в напряженные минуты учений и С. Ф. Ахромеев исключительно обстоятельно и спокойно выслушивал их, не показывая ни торопливости, ни нетерпения, словно он сам не испытывал этого напряжения, когда решался успех дела.