— Я те говорю, она ведьма.

Чувство горечи искажает её лицо.

— Держись от неё подальше, Фэллон.

Флора выскакивает из комнаты раньше, чем я успеваю отдать ей свою записку. По пути в зал, я непрестанно прокручиваю у себя в голове полученную информацию.

Я спотыкаюсь, когда мне в голову приходит одна мысль. Я крепко хватаюсь за перила, ритм моего сердца сбивается. Как Бронвен может наблюдать за мной, если она слепая?

Может быть, она видит моё будущее? Может быть, мама имела в виду именно это? Если всё так, то это значит, что родившая меня женщина знает о том, что Бронвен ясновидящая. Но откуда?

Моё настроение портится, так как теперь у меня ещё больше вопросов, чем ответов.

ГЛАВА 6

Я украдкой смотрю в небольшое окно таверны и на людей, которые маршируют за ним. Несмотря на то, что окна не мешало бы помыть, и луна затянута тучами, я могу разглядеть берег Ракокки.

Он пуст.

Ножки стула скрипят по деревянному полу, и я слышу, как шипит фейри, которому — точнее, на которого — я подала вино.

— О, Боже. Простите, пожалуйста, синьор Романо.

Престарелый фейри достаточно добр, поэтому не кричит на меня и не требует бесплатный кувшин вина за мою некомпетентность. Но он посещает таверну с тех пор, как она открылась двести лет назад, и неизменно появляется здесь каждый вечер, так что он знает, что я не всегда такая неуклюжая.

— Всё в порядке, Фэллон. Ничего не случилось.

Я вытираю стол, а он улыбается.

— Я бы тоже отвлекался, будь я на твоём месте.

Я распрямляю спину и застываю, прямо как те сухие доски у меня под ногами.

— Правда?

Неужели он слышал, как я разговаривала с Флорой? Он всё-таки фейри, и он уже сидел здесь, когда я спускалась по лестнице.

В его янтарных глазах играет улыбка.

— Не сомневаюсь в том, что ты получишь ленту.

Я моргаю.

— Ленту?

Его морщинистый лоб хмурится, как гладь воды, потревоженная кораблём.

— Ах да, верно. Ленты.

Я хлопаю себя по лбу, притворившись, что я поняла, о чём он говорит, хотя понятия не имею, почему меня должны занимать кусочки шёлковой ткани.

Моя игра, должно быть, убедила его, потому что он заговорщически мне подмигивает.

Я бегу обратно к бару и, придвинувшись поближе к Сибилле, начинаю мыть кувшин из-под вина.

— Сиб, ты что-нибудь знаешь про ленты?

Она перестаёт наполнять водой графины, составленные в ряд, и так высоко приподнимает бровь, что та почти касается линии роста её волос.

— Неужели ты о них не знаешь?

— Эм… — я пожимаю плечами. — Последнее время мои мысли заняты другими вещами.

— И не говори.

Ухмылка задерживается на её лице, потому что она думает, что мои мысли заняты Данте и ещё раз Данте.

Она подпирает бедром деревянную столешницу, которую она содержит в идеальной чистоте, хотя она и скрыта от глаз клиентов. Как и её отец, Сибилла одержима чистотой. Фибус часто шутит, что это такая болезнь, но я думаю, что он в тайне ей завидует, так как сам он — большой неряха. Где упало, там и осталось. Его квартира, которая располагается на соседнем острове, пребывает в полнейшем хаосе.

— Королевская семья раздаёт золотые ленты в качестве приглашений на праздник в честь помолвки короля. По-видимому, это идея Данте. Весь Люс затаил дыхание в ожидании, но, похоже, не каждый получит своё приглашение.

Получу ли его я? Мысль о том, что я могу посетить королевский бал, стирает моё мрачное настроение, которое прилипло ко мне как паутина.

— Похоже, стражники будут ходить сегодня по домам.

Осознание того, что бабушка, скорее всего, запретит мне идти на праздник в Исолакуори, тут же портит мне настроение.

— Чего такая хмурая? Я думала, что тебя будет переполнять воодушевление из-за возможности сходить на бал вместе со своим любимым принцем.

— Ты, правда, думаешь, что нонна меня отпустит?

— Я очень люблю твою бабушку, Фэллон, но ты уже взрослая. Ты вольна решать, куда тебе ходить.

Сибилла права, и всё же, в глубине души, я знаю, что никогда не буду перечить своей бабушке, потому что эта женщина отказалась ради меня от всего, и было бы справедливо отказаться от некоторых вещей ради неё.