— Я порвала с Антони прошлой ночью.

Светлые брови Фибуса взлетают вверх.

— Чёрт. Мы с Сиб заключили пари о том, какого мужчину ты выберешь.

Я перевожу взгляд с контрольно-пропускного пункта, показавшегося вдали, на Фибуса.

— Ты думал, что я выберу Антони?

— Вообще-то я поставил на групповуху.

Я давлюсь слюной.

— Ты поставил на то, что у меня будет секс втроем с принцем и рыбаком?

Он широко улыбается.

— А разве фейри не может помечтать?

Он бросает взгляд на мои зашнурованные колодки.

— У моей сестры есть большая коллекция обуви. Может быть, мы сможем найти что-то, что тебе подойдёт?

— Я не могу украсть у Флавии туфли.

— Она даже не заметит.

— Но я-то буду об этом знать.

— Ладно. Тогда ты разрешишь мне купить тебе обувь.

— Фибус…

Он хлопает меня по руке, когда мы доходим до границы между Тарелексо и Тарекуори, где стоят военные.

Стражник преграждает нам путь.

— Что привело вас в Тарекуори?

Его глаза сверкают, подобно отполированным сережкам в его заострённых ушах.

Фибус откидывает прядь шелковистых волос, чтобы показать ему форму своих ушей.

— Я Фибус Аколти. А что касается цели моего посещения, это абсолютно не ваше дело. Я и моя благовоспитанная любовница направляемся на ужин в поместье моей семьи.

Я щипаю его за руку, что заставляет его расплыться в улыбке.

— Конечно. Прошу прощения, синьор Аколти.

Стражник отходит в сторону, пропуская нас.

— Благовоспитанная любовница? — шепчу я. — Серьёзно?

— Ты бы предпочла, чтобы я назвал тебя похотливой кобылкой?

Я закатываю глаза.

— Да, ведь у нас только два определения для женщин Люса.

Он усмехается, после чего становится задумчивым.

— Не могу поверить, что ты порвала с третьим по сексуальности фейри Люса.

— Третьим по сексуальности?

— Ну, один из них я, затем идёт Катриона, а потом уже Антони.

Он подмигивает мне, чтобы показать, что он шутит.

Я пытаюсь сдержать улыбку.

— Какое счастье, что избавившись от своей неуверенности в себе, ты не избавился от нас с Сиб.

— Я избавился от своей неуверенности благодаря тебе и Сиб.

Он берёт мою руку и сжимает её.

Подумать только, когда-то он был ниже меня ростом, и таким тощим, что мы с Сиб могли катать стеклянные шарики у него между рёбрами.

— Ты уже сказала Сиб?

— Ещё нет.

— Теперь она будет тыкать меня носом в свою победу.

— На что вы спорили?

— На то, чтобы поменяться жизнями на день.

Я улыбаюсь.

— Нет…

— Да…

Я улыбаюсь так широко, что мои щёки начинают болеть.

— Ты согласился встать до полудня, подмести в таверне и обслуживать нахальных посетителей?

— Я не думал, что проиграю.

— Действительно, — фыркаю я. — Почему бы твоей подруге-девственнице не пожелать возлечь с двумя мужчинами в свой первый раз.

— Именно. Зачем выбирать?

Мы улыбаемся друг другу ещё немного.

— Я думаю, что, как любовник, Антони лучше.

Я резко поворачиваю к нему голову. Не могу поверить, что он об этом думал. А самое главное…

— Почему ты так говоришь?

— Он старше, у него больше опыта, и он не принц.

— А какое отношение к умениям в постели имеет титул?

— Прямое. Титулованные мужчины считают, что им все должны, и что они оказывают тебе одолжение, когда с тобой спят.

— У Данте нет титула.

Фибус искоса смотрит на меня.

— Он из королевской семьи, дорогая.

— И?

— Не ожидай слишком многого, вот и всё.

— Это не имеет значения. Даже если он не так же хорош, как Антони, это не имеет значения.

Фибус приподнимает бровь, словно вопрошая — кого я пытаюсь убедить — его или саму себя?

ГЛАВА 20

К тому моменту, как мы доходим до входа в поместье Аколти, украшенного портиком, я распределяю все свои проблемы по степени важности — долг Тимеусу, поиск воронов (ведь я же хочу править Люсом, хотя бы даже затем, чтобы утереть нос идиотам с заострёнными ушами), умения Данте в постели.