Собеседник Айдена всегда находился во тьме, и даже голос его был неразличим. С кем он беседовал? Со своим господином, Его Мрачнейшим Величеством? Во сне я хотела разорвать завесу тьмы, увидеть, наконец, лицо своего предначертанного пророчеством супруга, но раз за разом видела только лицо Айдена: прекрасное и юное, лишенное трагической тени ответственности, которая сильно портила его облик. Время и испытания наложили свой отпечаток, и Советник выглядел куда старше и мудрее, и уже не смеялся так заливисто и искренне, как в моих снах.

Даной на мой рассказ лишь улыбнулась, приподнимая уголки губ, и пожала плечами:

– К сожалению, моих знаний не хватит на расшифровку видений. Быть может, эти сны – напоминание или новое знание?

Уклончивый тон, отведенные в сторону глаза. Я прищурилась, разглядывая ее ауру: она стала плотнее, темно-оранжевая. Даной была обеспокоена, но касалось ли это моих слов? Я бы хотела подумать об этом подольше, но погрузившись в свои мысли, поняла, что могу думать только об одном. Я вертела в голове каждый сон туда-обратно, как на перемотке, надеясь найти тайный смысл, но безуспешно. Даной поднялась с постели, вновь подхватывая в руки кувшин:

– Пойду к колодцу, наберу воды.

– Хорошо, - отозвалась я бездумно, разглядывая запястье. Метка Мертвой Головы смазалась, стала нечеткой, будто кожа пыталась стереть с себя устрашающий узор.

В тот день Даной ко мне не вернулась.

***

На следующее утро Даной опоздала, а когда ее фигура, наконец, появилась в проеме двери, я поняла, что что-то не так. Приподнялась на постели, заглядывая в лицо травнице, пытаясь отыскать там хотя бы намек на разговор, который, я была уверена, последует. И не ошиблась.

– Расскажи, почему ты оказалась на болотах, - Даной уселась на пол перед моей циновкой, хмурая, если не рассерженная. В глаза мне смотреть она избегала, нервно перебирала шеренгу высушенных трав, развешенных у моей постели. Я задержала дыхание. Разговор был неизбежен. Я могла пожать плечами, ответить, что не помню – при падении отшибло память. Можно было сочинить десяток баек, дабы уйти от ответа. Но я не стала лгать.

Я выложила Даной все, как было, начистоту. Травница слушала молча, не сводя с меня испытующего, цепкого взгляда. Ни единого уточнения, ни одного комментария. Когда я упомянула о Вилфе, по лицу Даной пробежала судорога, но и тогда она промолчала.

Рассказ закончился, а напряжение осталось. Даной сверлила меня взглядом, в котором я не видела хорошего предзнаменования. Она не знала, какую змею пригрела на груди, а теперь, видимо, размышляла над способом быстро и безболезненно от меня избавиться.

Молчание тянулось почти четверть часа. А потом Даной ушла: поднялась на ноги и покинула хижину, оставляя на полу отпечатки босых ног.

– Тебе надо уйти.

Я не стала зажигать свечу, ведь и без того знала, кто посетил меня в ночи. После разговора с Даной прошло несколько часов, а травница так и не появилась. Не заходили и каритиды, в деревне повисла гнетущая тишина, будто все жители разом ее покинули. Но это было не так. Иногда порыв ветра доносил до меня обрывки чужих разговоров, и я понимала, что каритиды во главе с Даной созвали общий сбор, где обсуждались вопросы моего присутствия в поселении. Оставлять меня было слишком рискованно в свете последних событий.

Решение уйти до момента, пока меня попросят это сделать, я приняла еще раньше. Вещей у меня не было, только длинные тряпки и старое платье Даной, которые были моей единственной одеждой. Плащ, кеды и джинсы, в которых я прибыла в мир, Даной сожгла. Сказала, что так избавляется от зловещей энергии, но была и другая причина. Кровь так въелась в ткань, что отстирать ее было бы невозможно даже в самой мощной стиральной машинке, как ни старайся. А женщины каритидов стирали по старинке, отбивая белье камнями у проточной воды.

Когда Даной пришла, я почти готова была уйти в никуда, тихо покинуть деревню по-английски и скрыться в лесу. Я была безумно благодарна Даной и каритидам за доброту и гостеприимство, но мое время здесь истекло. Я уходила пустая, имея только одно – надежду, что я смогу отыскать Шартиар. Но Даной не позволила претворить простой план в жизнь.

– Тебе надо уйти, - Даной привалилась к косяку, складывая руки на груди. А затем вздохнула так тяжко, что у меня кольнуло сердце. Я склонила голову, пряча лицо за отросшими волосами. Я и без того знала, что каритиды и Даной больше не желают видеть меня у себя на постое, но я никак не могла догадаться, что травница скажет дальше: