Я не хотела обратно. Не хотела отпускать свой самый лучший сон. Свое наваждение.

Крепче обняв мужчину, порывисто прикоснулась губами к его груди и улеглась удобнее, натягивая на нас теплую шкуру.

— Мне жаль, что мы больше не увидимся… — фраза прозвучала как гром среди ясного неба. Сердце сжалось в болезненном спазме.

Приподнявшись, неверяще посмотрела на мужчину, пытаясь отыскать в его глазах обман. Нет-нет, он не может со мной так поступить. Он единственное, что все еще удерживает меня от чернильной пропасти.

— Я хотел бы… — он замолчал, обрывая фразу. — Но не могу изменить.

Не помню, кто из нас первым сократил жалкие сантиметры, да это и неважно.

Я отдавалась ему со всей болью, со всей страстью. Понимала: это наш последний раз. Слезы стекали по щекам сами собой — я не контролировала их, не справлялась с эмоциями.

Соленые капли обнимали губы, проникали в рот холодной влагой. Я жадно целовала его, поила собственными слезами, проглатывая дикую обиду. Царапала спину, кусала губы и подбородок. Впивалась зубами в отчаянно бьющуюся жилку на его шее.

Он понимал меня. Нет, не сказал бы вслух, не произнес бы заветных слов. Слишком властен для этого, слишком груб и тверд. Но мне и не надо было. Я без слов осознавала, как сильно нужна ему, как он не хочет, чтобы эта ночь заканчивалась…

Но минутам плевать на человеческие желания. Они отсчитывают свой скорый бег, чтобы ворваться в окна ярким рассветом, пока двое обессиленно все еще цепляются друг за друга, цепляются за несбыточную мечту в темени ночи.

— Я буду помнить тебя… — шепчу, зарываясь пальцами в длинные смоляные волосы.

— Я буду помнить тебя… — отвечает эхо его губами, но я уже не слышу. Проваливаюсь в сон без сновидений. Проваливаюсь в свой личный ад.

Меня растревожило неясное шуршание. Приподняв веки, заметила, как какой-то прислужник ловко поджигает свечи, вставленные в высокий канделябр. Я не сразу сообразила, где нахожусь, — ночь еще окутывала виды за окном. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять: я по-прежнему во сне. В другой комнате, без самого важного компонента моих грез рядом, но совершенно точно во сне.

Дождавшись, пока парнишка уйдет, приподнялась и осмотрелась. Эта спальня отличалась большим изыском, но в ней не было уже такого привычного уюта. Какие-то картины на стенах вместо литого оружия. Безвкусные красные стены и черная шкура на полу. Высокие вазоны с неведомыми растениями. Но больше всего мне не понравилась кровать. От постели не пахло Темным Принцем. Какими-то цветами — чересчур сладко, но не им.

Я уже хотела подняться, чтобы лучше осмотреться да решительно ринуться на поиски того, кто преждевременно избавился от меня, посчитав, что наша сказка закончена, но не успела. Пришлось быстро лечь и накрыться почти с головой, потому что дверь в комнату открылась.

Краем глаза стала наблюдать за тем, как все тот же парнишка тащит подносы с тарелками и графинами. Помещение тут же окутали невероятные ароматы еды, а рот предательски наполнился слюной. Как я сдержала свой желудок от голодного урчания, не знаю, но, когда прислужник вышел, я тут же, не раздумывая, ринулась к столу.

Странно, раньше я такого здесь не видела. Никто даже выпить ни разу не предлагал, чего уж там. А тут такая щедрость!

Я сидела, по уши закутанная в теплые белоснежные меха, и поедала все, до чего дотягивались голодный взор и загребущие ручонки. Представляю, как это выглядело со стороны. Эдакая Снежная Королева или Зена из старого сериала. Что-то романтичное в этом точно было, но меня по-прежнему волновал Темный Принц. Не знаю, как он, а меня вполне хватит на третий заход. Если время еще есть, то к чему тратить его на какие-то глупости? Поесть я, в конце концов, и дома смогу.

Дверь в спальню вновь распахнулась, и я почти юркнула под стол. Почти. Буквально в последний момент сдержалась, потому что дамам не полагается прятаться под предметами мебели. Ну, это по моим представлениям о поведении дам. В конце концов, меня сюда притащили, а значит, о моем присутствии в этих покоях знают.

— Месси? — удивленно взглянул на меня прислужник, безбожно краснея. — Простите за вторжение, я не думал, что здесь кто-то есть…

Так-так-так… То есть о моем здесь присутствии все-таки не знают. А для кого же тогда такая роскошь?

Но этот вопрос быстро отошел на второй план, потому что появился новый — более важный. Он что, меня видит? Ведь раньше никто не замечал, пока меня не касались руки Его Темнейшества. Как же так? Что изменилось?

— Я здесь есть. Спасибо за угощение.

Ну ведь нужно же быть милой, правда? Особенно если собираешься кого-то изощренно пытать на предмет информации.

— Приятного аппетита, — пробурчал паренек и поклонился, резво размахивая… ночным горшком.

— А это тоже мне? — кивнула я на белую чашу с ручкой, которая отчетливо напоминала детсадовские приспособления. Ну, те самые всем известные приспособления.