Служанка торопливо вскочила, но тут же села и виновато посмотрела на Илис.

– Я в самом деле вам больше не нужна?

– Нет, - спокойно ответила девушка. – Я могу позаботиться о себе сама.

Торопливо поклонившись, девушка выбежала за дверь. Илис посмотрела ей вслед с чувством невольной зависти. Эта девушка сама не представляла, какая она счастливая! Илис не довелось влюбиться, она не успела ни помечтать, ни помучиться, гадая, люба ли она своему милому. Они были почти ровесницами, но молодость Илис кончилась тогда, когда она повзрослела на целую жизнь.

Впрочем, что толку было думать о том, что уже никогда не сбудется!

Илис посадила щенка в корзинку, и отправилась на свою вторую работу – сводить счета, размышлять, прикидывать, планировать первоочередные дела. Начав помогать Сейле по её просьбе, Илис скоро увлеклась. Эта работа занимала её ум, и на чёрные мысли не оставалось времени. Мать варвара высоко ценила её дельные советы и нарадоваться не могла, если, отложив наконец тетрадь, девушка соглашалась выпить с ней чашечку ягодного взвара, или попробовать испечённую по новому рецепту сладкую булку.

Сегодня, правда, работа не задалась. Илис только-только успела погрузиться с головой в подсчёты, как в дверь постучали.

– Что тебе, Карко? – спросила Сейла.

– Нам бы поговорить, - парень замялся.

– Так говори здесь, - чуть нахмурилась женщина.

Карко быстро взглянул на Илис. Та сердито отвернулась от него и снова уткнулась в тетрадь.

Сейла поднялась и, ворча, вышла к парню.

Илис поймала себя на том, что прислушивается к негромким голосам за дверью. Она бездумно скользила взглядом по столбцам чисел, но уже ничего не понимала. В том, что случилось сегодня у моря, не было её вины, однако она не могла перестать волноваться.

Когда Сейла вернулась в комнату, ещё более мрачной, чем выходила, Илис невольно выпрямила спину, готовая ко всему.

Предчувствие не подвело её.

– Илис! – требовательно позвала женщина. – Почему ты не сказала мне, что встретила на берегу Габа? Не рассказала, что он оскорблял тебя и подрался с Карко?

Илис молчала. Как объяснить этой доброй женщине, что их с Габом война ещё не окончена? Что варвар считает себя вправе не только оскорблять её, но и ударить или вовсе убить?

– Неужели ты настолько не ценишь себя, что посчитала это неважным? – расстроенно спросила женщина.

– Да, - просто ответила Илис. – Он не тронул меня, а слова…это только слова. Раньше они могли бы ранить мою честь… Но сейчас от этой чести ничего не осталось.

Илис опустила голову и снова уткнулась в тетрадь.

Теперь молчала Сейла, с состраданием глядя на девушку. Потом она шагнула к гритке и обняла её за плечи.

– Прости, девочка моя, - тихо сказала она. – Иногда мужчины забывают о том, что женщины – самое ценное, что у них есть. Ни слава, ни ратные подвиги не сделают счастливым, если нет любви. Прости моего сына, Илис. Он сам наказал себя, дорогая, за то, что так часто делал тебе больно. Ты ведь его не любишь…

Илис молчала. Горло больно сжалось и не давало дышать.

– Если…я не нужна вам больше…я пойду, - с трудом сказала она.

– Иди, - вздохнула Сейла. – Прошу тебя, Илис, никуда не ходи одна. Обещаешь?

– Да, - тихо сказала гритка.

Когда Сейла спустя пару минут поднялась, чтобы занести в комнату девушки корзинку со щенком, Илис ничком лежала на кровати. Плечи её вздрагивали.

Сейла тихо закрыла двери и, спустившись, приказала испуганной Агоре не входить в комнату, пока не позовёт госпожа.

Пусть она поплачет. Невыплаканное горе камнем лежит на плечах, не даёт дышать. А так, глядишь, и боль притупится.

Если помогут боги, девочка ещё придёт в себя, вспомнит, как молода. Она ещё сумеет полюбить, родит детей, и страшные дни её жизни отдалятся, а тяжкие воспоминания потускнеют.

Одна беда – её сын словно специально делал всё, чтобы лишить гритку этого счастья. Не понимал, велдук, что он не единственный мужчина на свете. И что женщину, которая не любит, не удержать рядом ни жаркими ночами, ни клеймом рабыни.

Сейла спустилась в домашнюю молельню. Что делать матери, чьё сердце разрывается от любви и жалости к обоим? Только молить о том, чтобы боги дали мудрости и терпения её сыну, помогли ему понять, как много значит для него эта рыжеволосая чужеземка. И чтобы девочка не ожесточилась сердцем и попыталась простить её непутёвому сыну все обиды, чтобы позволила ему попробовать начать всё сначала.

Ринка молилась долго и истово.

Её ждал, тоскливо поскуливая, щенок, оставленный под дверью, и Агора с Карко, негромко и тревожно переговаривающиеся в коридоре.