— Десять тысяч! — выпалил он, схватил стакан и залпом осушил его.

— На новые деньги, разумеется!

— О старых деловые люди давно уже забыли! — опередил Гизо Арчил и махнул подходившему официанту — ничего, мол, не надо, оставь нас.

Отар усмехнулся и закачался на задних ножках стула.

— Помнишь, сколько давал твой дружок за мизинец официанта? — обратился он к Давиду.

— Называй свою цену, сколько? — Гизо взглянул в глаза Отара.

— Сколько?.. Пятьдесят тысяч! — отчеканил Отар, продолжая качаться на задних ножках стула и пытливо глядя на Хеладзе.

— Пятьдесят, ого! — вырвалось у Арчила.

— Пятьдесят тысяч, и ни копейки меньше! — Отар установил стул на все четыре ножки и положил кулаки на стол, не сводя глаз с Гизо.

— Рубля не дам, сдохнешь у меня! — вскочил тот.

Отар схватил полный стакан Давида и выплеснул в лицо Гизо. Гизо схватил бутылку, но Нижарадзе опередил его. Перегнувшись через стол, правой рукой вышиб бутылку, а левой ударил Хеладзе в подбородок. Гизо грохнулся на стул и вместе с ним повалился на землю.

Давид с Арчилом вскочили.

— Ни с места, изувечу!

— Ради бога, не кричи, не собирай народ! — вполголоса взмолился Давид, помогая Гизо подняться, поставил стул и усадил его.

Хеладзе ничего не соображал, подбородок его скривился. Вдалеке снова замаячил официант, не решаясь приблизиться. Давид махнул ему — пошел вон.

— Я все сказал. На этом кончим. Решайте сами. Послезавтра я буду на работе, если сумма вас устраивает, звоните до двенадцати. А ты, — обратился он к Арчилу, — отвези меня в Тбилиси. Они здесь подождут.

Арчил молча подчинился, вывел машину и открыл переднюю дверцу. Отар захлопнул ее и шагнул к задней… Едва машина подъехала к кирпичным столбам ворот, Отар Нижарадзе навалился на спинку переднего сиденья, схватил руль и резко крутанул его. Машина вильнула и ударилась багажником о стоящий тут же «Москвич». Со звоном вылетела фара.

Арчил затормозил и в бешенстве обернулся на Отара.

— Не кипятитесь, батоно Арчил, вам ничего не стоит починить машину. Зато мне это столкновение заменит пятьдесят тысяч.

Он спокойно отворил дверцу и вышел.

На грохот столкнувшихся машин из ресторанчика высыпал народ.

Был вечер, когда Отар подошел к улице Джорджиашвили. Совершенно неожиданно для себя он решил идти домой мимо этой улицы. По дороге он заколебался, даже намеревался повернуть обратно, но до Джорджиашвили было рукой подать, и он продолжил путь в прежнем направлении. Какая-то неведомая сила тянула его к дому Элдара Алексидзе. При виде знакомого здания его охватило волнение, он замедлил шаг и остановился перед окном. Вытащил из кармана сигарету, медленно закурил, украдкой косясь на окно. Из-за темных, задернутых штор как будто доносился плач. Отар вошел в маленький дворик. Сейчас ясно различал, что плакала женщина. Совершенно машинально он подошел к двери, нажал на кнопку и услышал приглушенный звонок за дверью. Плач в комнате смолк. Отар растерялся. Он уже сожалел о собственном поступке, но уходить было поздно. Щелкнул замок, дверь приоткрылась, выглянула заплаканная молодая женщина. При виде Отара в глазах ее отразилось недоумение.

— Вам кого?

Отар смешался, не зная, что ответить.

— Вам кого? — в голосе женщины угадывался страх.

Отар промолчал и на этот раз, на лбу выступил холодный пот.

Вдруг снизу на него уставились две пары широко раскрытых глаз. Это вышли две маленькие девочки и боязливо прижались к матери.

Отар, не произнося ни слова, растерянно смотрел на белокурых крошек.

Женщина еще раз взглянула на него испуганно и захлопнула дверь. Отар стряхнул оцепенение, повернулся и вышел на улицу. Он уже не волновался, он принял решение — сегодня же, сейчас же, сию минуту он должен увидеться с Николозом Тваури, следователем по особо важным делам. Сегодня утром Отар дозвонился до него. И этот незнакомый следователь пригласил Отара к вечеру. Однако днем Отар начал сомневаться в правильности своего решения. «Имеет ли смысл идти к нему?» — думал он. Но сейчас все колебания отпали. Наоборот, не терпелось переговорить с Тваури.

Показалось такси. Отар поднял руку…

Через десять минут они были на месте. Отар протянул шоферу рублевку и вышел из машины. Посмотрел на часы — почти десять. Улица была ярко освещена, и Отар издали заметил нужный подъезд.

Следователь по особо важным делам Николоз Тваури жил на четвертом этаже. Отар знал это, но останавливался на каждом этаже и читал фамилии жильцов на дверях. И вытирал пот, обильно выступавший на лбу. Надвигалась ночь, но воздух был жарок и душен. Скоро Отар увидел нужную дверь. Пригладил волосы, оправил рубашку и нажал кнопку звонка. Ему открыл невысокий приятной внешности мужчина лет пятидесяти.

— Вы Отар Нижарадзе?

— Да.

— Вы опоздали ровно на час. Пожалуйте!

— Прошу извинить. — Отару стало неловко.

— Проходите, — Николоз Тваури пошел вперед, ведя гостя в свой кабинет.

— Присаживайтесь! — Следователь указал, куда сесть, сам устроился за столом и начал складывать папки.

Отар опустился в старинное просторное кресло и стал молча наблюдать за Тваури, ожидая, когда тот закончит дела. Хотелось курить, но он не решался.

— Курите, курите, не стесняйтесь! — сказал следователь, не отрываясь от папок.