По правде сказать, он не притворялся. В блаженном тумане уже не замечал никого на всем проспекте. Не слышал ни шума машин, ни смеха гуляющей молодежи.

— Завернем в «Иверию», в кафе?

— Как прикажете!

— Я ухожу! — заявила Нелли.

— Почему же? — из вежливости запротестовала Лали. Хотя по лицу ее было видно, что ей не терпится остаться наедине с Рамазом.

— Срочное дело. Подруга ждет. Будьте здоровы!

— Всего вам доброго! — корректно поклонился Коринтели.

Лали взяла юношу под руку и повела его к подземному переходу.

— Прямо не верится, что вижу тебя!

— А вы как? — спросил вдруг Рамаз.

Девушка остолбенела на месте, ошарашенно глядя на молодого человека:

— Ты что, смеешься надо мной?

— С какой стати я должен над вами смеяться?

— А с каких это пор ты со мной на «вы»?

Рамаз понял свою оплошность и громко рассмеялся.

— Болезнь виновата. Господа врачи приучили меня «выкать». Заодно хочу предупредить тебя на будущее — у меня с памятью неладно. Не помню многого. Пока только твое лицо и имя ожили в памяти. И то, возможно, потому, что встретил тебя. Вчера, к примеру, я тебя не помнил, да что там вчера, сегодня, пока не столкнулся с тобой, не помнил.

— Правда? — Девушка с искренним сочувствием посмотрела на него.

— Ничего не поделаешь. Главное, я выкрутился. Наверняка все уладится, и рано или поздно я стану прежним Рамазом Коринтели.

Девушка так же моментально успокоилась, как и огорчилась минуту назад. У нее, судя по всему, был легкий характер.

Не переставая болтать, они прошли подземным переходом и скоро оказались в вестибюле «Иверии». За эти минуты девушка успела рассказать, как ей отдыхалось, что случилось с ней за тот период, когда Рамаз Коринтели лежал в больнице, упомянула до двадцати имен юношей и девушек, которых, как вытекало из ее болтовни, Рамаз должен был близко знать. Некоторые, по всей вероятности, были его друзьями.

В кафе «Иверия» Давид Георгадзе никогда раньше не был. В вестибюле он растерялся. Глаза забегали по сторонам. Он не знал, куда идти теперь, и решил пропустить девушку вперед. Лали смело направилась к винтовой лестнице. Рамаз по пятам следовал за ней. Они еще не успели подняться, как девушка вытянула шею, вглядываясь в прогал между перилами.

— Наш столик свободен! — радостно сообщила она, почти бегом преодолевая последние ступеньки.

«Ага, тут, оказывается, есть наш, в частности мой, любимый столик», — улыбнулся в душе Коринтели и оглядел зал. В глаза сразу бросилось, что за столиками находилась одна молодежь. Все почему-то смеялись, громко разговаривали. Пелена табачного дыма висела в воздухе.

Рамаз механически достал из кармана пачку сигарет.

— Ты что, на «Космос» перешел? — поразилась Лали.

— А что я должен курить? — смутился Коринтели.

— Ты же два года кроме «Винстона» ничего не признавал!

— Ты права, но утром я искурил последние. Что поделаешь, закончились. Ходить мне не разрешали. Завтра, наверное, принесут.

— В больнице ты, я вижу, и от вежливости отвык.

— Почему это?

— Дай мне сигарету.

— Извини. Пока мне надо все прощать. Я же говорил тебе, что потерял память. Со временем, наверное, все восстановится, — с горькой улыбкой ответил Коринтели, протягивая девушке пачку.

«Значит, „Винстон“! Гигант, Рамаз Коринтели! Интересно, что еще я особенно любил?»

— Видишь Гоги? — указала Лали на противоположный угол.

— Какого Гоги?

— Нашего, Челидзе; делает вид, будто не замечает нас. Разошелся с женой, а теперь липнет к этому мешку с сеном.

— Что будете заказывать? — Уставшая за день от галдежа, дыма и работы официантка оперлась о столик, перенеся тяжесть тела на левую ногу, чтобы дать немного отдохнуть правой.

«Не попасть бы снова впросак!» — подумал Рамаз и вопросительно посмотрел на девушку.

— Ты же шампанское любишь. Его и выпьем.

— А из еды?

— Какая в кафе еда? Пусть принесет закуски и пирожки с мясом.

Официантка ушла.

«Итак, шампанское и „Винстон!“»

— Вон Резо с Наной идут! — заблестели глаза у Лали.

— Какие Резо с Наной?

— Резо Донадзе и его Нана, фамилии не помню.

Рамаз оглядел поднимающуюся по лестнице парочку.

— Не показывай ему, что ты обижен.

— А на что я обижен? — встревожился Коринтели.

— Не помнишь, что в тот день вышло?

— Не помню.

Рамаз снова посмотрел на парочку. Обняв девушку, Резо искал взглядом свободный столик.

Кто-то в знак приветствия замахал им. Кое-кто поднялся, приглашая их к столу.

Резо приветствовал всех поднятием руки. В зале уже не было свободных столиков. Ему не хотелось уходить, но и не мог решить, за каким столиком устроиться. Отовсюду ему махали, приглашая к себе.

Вдруг поднялся какой-то приземистый толстяк, подошел к Резо, протянул ему руку:

— Пожалуйста к нам! — Произнося эти слова, он смотрел на девушку, и по круглому щекастому лицу его можно было прочесть: этот колобок уверен, что ему не откажут.